Людмила МАНАННИКОВА   ВРЕМЕНА НЕ ВЫБИРАЮТ

Недавно мне по электронной почте пришел вот такой документ.

«Мананников Борис Николаевич. Звание – стар­ший сержант. Должность: командир отдельного саперного взвода 65-го гвардей­ского стрелкового полка 22-й гвардейской стрелковой дивизии. 2-й Прибалтий- ский фронт с 22 декабря 1943 г. В наступательных боях по освобождению Латвийской ССР тов. Мананников, выполняя приказания командования по инженер­ному обеспечению наступа­ющих подразделений 65-го гвардейского стрелкового полка в условиях интенсивного артиллерийско-минометного обстре­ла и ружейно-пулеметного огня противника, командуя отделением, 8.8.44 усилил мост через реку Лызде, чем обеспечил пере­праву пехоты и артиллерии.

Северо-западнее деревни Лыздескрос противник устро­ил заминированные лесные завалы. Дорога была своевремен­но очищена от завалов и мин, причем отделением товарища Мананникова было расчищено 65 погонных метров минных за­валов и извлечено 82 мины, причем лично им было извлечено при этом 38 мин.

За образцовое выполнение боевых заданий и проявлен­ные при этом мужество и отвагу гвардии старший сержант Мананников достоин правительственной награды – ордена Красной Звезды.

Дивизионный инженер гвардии подполковник Борисов.

4 сентября 1944 г.  

Я вытащила из шка­фа папин орден Красной Звезды и заплакала…

Когда я написала свое- му корреспонденту Талга- ту Ильясову из г. Атырау и спросила, откуда он взял это представление, лар­чик открывался просто. В Интернете есть сайт «Электронный банк доку­ментов «Подвиг народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» Наби- раешь фамилию участника войны, и сразу появляется все, что есть о нем на сай­те. Талгат уже несколько лет занимается ветерана­ми Великой Отечественной, делает о них замечатель­ные ролики в Интернете. Информацию о моем отце нашел совершенно случайно, и ему показалось, что она будет мне интересна. Еще как интересна! Спасибо, Талгат!

Мой отец Мананников Борис Николаевич родился в сибир­ском городе Ленинск-Кузнецке Кемеровской области в декабре 1919 года, в разгар Гражданской войны. Умер от сердечной не­достаточности в июне 1991 года.

Почему я называю эти даты? Потому что его жизнь поч­ти полностью уложилась в годы советской власти. Как мы знаем, распад страны, переход к иному строю, иная наша жизнь нача­лись в августе 1991 года.

Жизнь моего отца как в капле воды отражала целую эпо­ху. Эпоху, в течение которой существовал Союз Советских Социалистических Республик – государство, которое ныне не отыскать ни на одной современной карте.

Мало того, много лет он преподавал предмет, которого нет сегодня ни в одном учебном заведении, а когда-то он был глав­ным предметом во всех вузах – историю КПСС. Не знаю, как бы отец прореагировал на сегодняш­нюю жизнь. Как многие ветераны, горевал бы о прежнем строе или видел в строе нынешнем ростки новой жизни? Горбачева он сна­чала приветствовал, потом видел, что катимся куда-то не туда, ругал его… Но факт есть факт – он был истинным сыном своей эпохи и в какой-то степени даже не мог вы­бирать свою судьбу. Судьба выби­рала его.

Человеком он был очень спо­собным. Об этом говорит тот факт, что сразу после окончания сред­ней школы он стал преподавать физику и математику в непол­ной средней школе города Славгорода Алтайского края, а через короткое время даже стал ее директором.

У него были ярко выраженные способности к технике, по­этому уже в 1941 году он поступил в Днепропетровский институт инженеров транспорта, эвакуированный в город Новосибирск, хотя проучился там недолго. В 1942 году в Новосибирске фор­мировалась 150-я Сталинская стрелковая дивизия доброволь­цев-сибиряков, и, как многие студенты, он написал заявление (в армию не призывали из-за слабого зрения) и ушел вместе с дивизией на фронт, воевал там до окончания войны.

За образцовое выполнение заданий командования был на­гражден орденом Красной Звезды и шестью медалями.

Отец никогда не вспоминал о войне. Долгое время фронто­вики были такие же, как все, их было много, и это считалось нор­мальным: участвовать в войне и защищать Родину. Поэтому о том, где воевал отец, я узнаю из скупых строк его биографии. Солдат, командир отделения, начальник военно-технической службы полка, начальник инженерно-снабженческой службы дивизии… Калининский, Западный и 2-й Прибалтийский, Ленинградский фрон­ты. Уже после войны он собирал материалы, которые касались истории 22-й гвардейской сибирской добровольческой дивизии, всегда с большим энтузиазмом ездил на встречи с фронтовыми друзьями в Новосибирск.

…Передо мной брошюра, посвященная истории дивизии, выпущенная в 1980 году, строки в которой во многих местах под­черкнуты рукой отца.

От сибирских далеких просторов,

От Оби, полноводной реки,

И колхозов, и шахт, и заводов

Лавой двинулись сибиряки.

Взяв винтовки, идут добровольцы,

Смельчаков создавая полки,

Коммунисты идут, комсомольцы,

Беспартийные большевики…

3 июля 1942 года первый секретарь Новосибирского об­кома партии М. В. Кулагин сказал на пленуме Новосибирского обкома ВКП(б): «…Наша задача: во-первых, оправдать доверие Верховного Главнокомандующего, во-вторых, чтобы наша ди­визия действительно гремела боевыми делами по всем фрон­там… и, в-третьих… первую Сибирскую добровольческую диви­зию действительно сделать лучшей дивизией страны, которая по количеству людей должна быть дивизией, а по вооружению – армией».

Заявления с просьбой о зачислении в Сибирскую добро­вольческую дивизию писали отдельные лица, целые заводские бригады, семьи – муж и жена, отец и сын, братья и сестры.

А вот один из эпизодов, записанный, вероятно, корреспон­дентом фронтовой газеты.

«На бруствере правого крыла траншеи мелькали частые вспышки выстрелов. То вела огонь Тася Максимова, снайпер под­разделения гвардии капитана Суменова. После каждого ее вы­стрела один из фрицев, словно споткнувшись, пластом растяги­вался на земле, и это вызывало в траншее возгласы одобрения:

– Молодец, девушка! Так их, да покрепче!

Некоторые из бойцов приносили ей свои последние патроны.

– Стреляй, Тасенька! – говорили они, – стреляй. Ты не про­мажешь.

И Тася стреляла…

Но вот патроны кончились, и враг, только что трусливо бе­жавший, снова медленно приближается. Командир подает сигнал к контратаке, первой из окопа выскакивает маленькая белокурая девушка.  

«За Родину!» – звучит ее чистый молодой голос. Русское «ура!» гремит над полем боя, повергая врага в бегство…

Так сражается наш боевой снайпер Тася Максимова. На ее счету было 47 уничтоженных фашистов. Теперь их стало 63».

Мне хотелось бы подчеркнуть, что в политсостав Сибирской дивизии вошло очень много партийных и комсомольских работ­ников, 50 человек из обкома ВЛКСМ. Многие из них пали смертью храбрых на полях сражений, именами новосибирцев – героев Великой Отечественной названы улицы города.

Так хочется, чтобы сегодняшняя новосибирская, так же как и казахстанская молодежь, помнила своих героев. Горько, что нынешние школьники не знают имен комсомольцев и пионеров – героев Великой Отечественной, на которых выросло наше поко­ление: Зои Космодемьянской, Олега Кошевого, Любы Шевцовой, Вали Котика, Марата Казея, Володи Дубинина…

Ну а что касается отца, то жизнь его после войны склады­валась, наверное, не так, как хотел он, а как вела его судьба. Слушатель партийной школы при ЦК Компартии Казахстана и ЦК КПСС, работа в ЦК Компартии Казахстана, в окружной газе­те «Фрунзевец» в г. Ташкенте, ответственный секретарь газеты «Алма-Атинская правда», редактор КазТАГа, ЦИНТИ, преподава­тель Всесоюзного заочного инженерно-строительного института. Диссертация его была посвящена научно-техническому прогрес­су во времена хрущевской семилетки.

Его большая любовь к технике осталась, увы, только увле­чением. У нас в доме одними из первых появились магнитофон, разнообразные радиоприемники, папа любил и умел делать все работы по дому, в том числе по электричеству, до сих пор у нас в комнате висят на стенах полки, сделанные им собственноруч­но… Мне иногда кажется, что отец чуть-чуть опередил свое вре­мя, и сейчас его невозможно было бы оторвать от компьютера… Когда появились самые первые вычислительные машины, он был готов купить их для меня, но они были слишком дороги и несовершенны. Сейчас, когда я работаю за компьютером, иногда мне кажется, что он стоит за моей спиной и восхищается этим чудом современной техники. Кто знает, может, так оно и есть…

Он играл на баяне, танцевал вприсядку, рисовал маслом картины, фотографировал (в доме сохранились сотни снимков) и знал наизусть много стихов Маяковского. Любимыми его были «Стихи о советском паспорте».

Увы, большие пар­тийные работники из моих родителей не получились. Они были достаточно воль­нолюбивыми для строгих партийных правил, а может, у них просто не было ру­ководящей струнки. Папа, работая в ЦК Компартии Казахстана, не захотел пи­сать речи и доклады выше­стоящим товарищам и бы­стро перебрался в ЦИНТИ (Центральный институт научно-технической ин­формации). Мама, недолго проработав в райкоме партии, ушла работать заведующей вечерним отделением техникума легкой промышленности.

Неумение руководить, вероятно, передалось и мне. Будучи зав.отделом газеты, я в лучшем случае руководила одним со­трудником. Правда, в некоторых отделах работало и по несколь­ку человек, но когда заведующей ставили меня, выяснялось, что мы справляемся вдвоем с корреспондентом, и «лишние люди» переводились в другие отделы.

Наша семья всегда жила скромно. Как-то в Алма-Ату при­ехали гости из Чехословакии – мэр города Ружомберока со своей женой (до этого мама с группой ветеранов войны была в Чехословакии). Жена мэра захотела посмотреть нашу кухню – как правило, гордость хозяек, и… сморщилась… Представляю, какое впечатление произвели на зарубежную гостью наши «ро­скошные» кухонные шесть метров с самодельными полками на стенах – гарнитур тогда был в дефиците…

Могу сказать, не кривя душой, что мои родители были аб­солютно неподкупными людьми, хотя имели возможность иметь многое. Помню, как одна соседская девочка приглашала меня в гости и с гордостью показывала сервант с тогда дефицитным хрусталем – подарками учеников ее маме-учительнице. Мне ка­залось это странным…

Где-то папа был наивным человеком. Как-то уже после ин­фаркта он познакомился в трамвае с человеком, ремонтирующим радиоаппаратуру, и отвез ему приемник. Рассказывал: «Слушай, с таким парнем симпатичным познакомился!» Тот каждый день обещал ему приемник починить, и каждый день отец (после ин­фаркта!) ездил на другой конец города и возвращался ни с чем. Через неделю я поняла, что мне пора вмешаться. Я пришла с журналистским удостоверением и сказала этому горе-ремонтни­ку, что меня очень интересует его стиль работы: этакое удоволь­ствие от издевательств над клиентами. «Симпатичный парень» в ответ вытащил из дальнего ящика радио, которое, похоже, и не собирался ремонтировать, и швырнул его мне: «Да чего хороше­го в вашем приемнике!»

Папа принципиально никогда не ездил на такси – даже больной, – только на общественном транспорте. Считал это не­позволительной роскошью. Деньги копил на сберкнижке. Как- то сказал маме: «Наша дочь будет обеспеченным человеком». Действительно, после его смерти мы с мамой обнаружили на его сберкнижке 30 тысяч советских рублей – для тех времен колос­сальную сумму – на 3 кооперативных квартиры! Но воспользо­ваться этими деньгами, увы, не смогли. Когда прошли необхо­димые для открытия наследства полгода, они превратились в копейки…

Папа, как впрочем, и вся наша семья, был большим опти­мистом. Уйдя на пенсию, играл на баяне «Одинокую гармонь», из раскладушки, разложив ее на всю комнату, с утра до вечера делал лодку, на которой предполагал охотиться на диких уток. Несколько раз попробовал сесть в лодку на озере, что доставля­ло нам с мамой немало волнений.

Даже в госпитале, в очень плохом состоянии, он оптими­стично мне сказал: «Завтра врачи выкачают мне из легких воду (у него была ишемическая болезнь сердца) и буду как новень­кий…» На следующее утро папа умер.

Но человек время, как известно, не выбирает. Время вы­бирает его, и надо научиться жить в том времени, которое тебе отведено Судьбой. Он прожил в своем времени, как мог, и про­жил достойно.

На Рыскуловском кладбище в Алматы на скромном гра­нитном памятнике мы попросили выбить знак 22-й Гвардейской Сибирской добровольческой дивизии…

…Иногда мне кажется, что я когда-нибудь включу компью­тер, и папа, живой и невредимый, появится на экране из того да­лека, где он сейчас находится (очень на это надеюсь) и скажет: «Привет, Людочка! Это я». Ну не может он не выйти со мной на связь!

На фото:

Делегация пионеров Сибири в Артеке.

Папа стоит второй слева. 1933 г.

Я и папа.

Родители. Мананников Борис Николаевич и Котова Раиса Николаевна.