СЛОВО О ЛЮБИМОМ ОТЦЕ И ЕГО МЛАДШЕМ БРАТЕ, РАЗВЕДЧИКЕ

Фарида БЕКМУХАМЕТОВА,мкандидат химических наук, доцент

ОТЕЦ

Город Алма-Ата. 1941 год. Мне три года. Так случилось, что осенью этого года моего отца Шайкемелева Султана Масгутовича призвали в ар­мию – уже шли ожесточенные бои на территории нашей страны – СССР. Как позже я узнала от его родителей, моих ажеке и ата, от нашей мамы, остав­шейся с тремя детьми, отец добро­вольно пошел в военкомат и попро­сил, чтобы его отправили на фронт, хотя он имел возможность по брони быть освобожденным от призыва. На это были причины и вовсе не се­мейного характера, о чем я постараюсь немного рассказать. Но семейный патриотизм и высокое чувство долга все-таки суще­ствовали. Ведь также добровольно ушла на фронт его младшая сестра Мадина, студентка 2-го курса Казахского государственно­го университета, а годом позже также добровольно попросился на фронт его младший брат – 17–летний Садман, только что за­кончивший среднюю школу.

Мой отец Султан Шайкемелев родился в 1912 году в Казахстане, в Тургае Кустанайской области. Его отец Масгут был прямым потомком известного в истории казахов легендарного ба­тыра Шакшак Жанибека, прославившегося в «веке казахского рыцарства» и получившего звание первого Тархана. В этой связи нельзя не упомянуть вышедшую о нем в 2013 году книгу извест­ного ученого-историка И.В. Ерофеевой, исторически достоверно и одновременно очень увлекательно написанную, о чем конста­тирует в своей рецензии на книгу известный журналист К. Кешин (Казахстанская правда, 14 марта 2014 года).  

Изучая родословную своих предков, которая бережно хра­нится в памяти народа, и из написанных о них книг, понимаешь, что генетически существует связь между воинами-батырами, за­щитившими в далеком прошлом свободу и независимость своей страны от посягательств более сильных врагов, и их потомками, которые также проявили в момент тяжелых испытаний, а именно в период нападения немецких захватчиков на нашу страну, сме­лость, храбрость и героизм.

Отца призвали в армию в декабре 1941 года, а в начале 1942 года его отправляют на пятимесячные курсы подготовки комсостава для артиллерии на ст. Чебаркуль Челябинской обла­сти, часть 59 / 2. Отец не был военным человеком, но это был об­разованный, умный, пользовавшийся любовью и уважением всех его знавших человек.

Детство его было благополучным, первое образование он получил в Тургайской школе Ибрая Алтынсарина на русском языке. К слову сказать, по материнской линии Ибрай Алтынсарин был двоюродным племянником нашему ата Масгуту. В 1926 году Султана отправили в г. Оренбург, бывший до 1925 года столицей Казахстана, где он продолжил учебу за государственный счет в киргизской (казахской) опытно-показательной школе. Однако в 1930 году его исключили из школы в связи с тем, что отец его был репрессирован и отправлен на лесоповал под Иркутск. Восемнадцатилетний Султан, как старший из детей, принимает решение ехать в Ташкент – город хлебный, оканчивает курсы бух­галтеров и устраивается на работу в Управление по ирригации.

С детства отличавшийся большими способностями, умом, чувством ответственности, он приглашает из Тургая мать с се­страми и пятилетним братом Садманом в полученную им двух­комнатную квартиру. Его горячо любимая мама, образованная для своего времени, дочь Альмухамеда Сейдалина, закончивше­го юридический факультет Санкт-Петербургского университета, устроилась сестрой-хозяйкой в Полторацкой больнице. Это было время голода, репрессий, конфискации имущества и скота. Они поддерживали переезжающих в Ташкент родственников, кото­рые впоследствии выражали им свою благодарность.

Султан, тяготевший к знаниям и не имевший возможности продолжать образование, занимался самообразованием. В его личной библиотеке мы, его дети, позже обнаружили серию то­мов «Университет на дому». В Ташкенте без отрыва от работы в 1934–1935 гг. он закончил подготовительное отделение и первый курс Средне-Азиатского планово-экономического института име­ни В.В. Куйбышева, что засвидетельствовано в сохранившейся его автобиографии.

В 1935 году Султан с родителями, сестрами и братом Садманом по приглашению Н. Ундасынова, с которым был зна­ком в Ташкенте и который позже стал Председателем Совета Министров КазССР, переезжает в Алма-Ату на должность глав­ного бухгалтера Управления лесного хозяйства.

Здесь следует сказать, что еще в Ташкенте, а потом в Алма-Ате отца постоянно вызывали в органы НКВД после ра­боты в ночное время на допросы в известное здание на ули­це Дзержинского. Время после 1937 года было неспокойное. Испытав на себе и на своей семье тяготы и гонения из-за репрес­сии отца Масгута, Султан решил оградить своих детей от такой же участи, проявив себя на войне. Забегая вперед, отмечу, что на фронте его приняли в ряды партии. О военных годах отца могу судить по тем письмам, которых к настоящему времени осталось немного. А так как письма еще проходили цензуру – об этом сви­детельствовал штамп просмотра – подробностей о военной жиз­ни в них было мало. Сохранилось письмо, датированное июнем 1943 года, из г. Пугачева Саратовской области, где он сообща­ет, что его командируют в действующую армию. Осенью того же года он попадает в самое пекло войны, участвуя в форсировании Днепра. Форсирование Днепра было одно из важных, ключевых моментов в ходе ВОВ.

Противник устроил на правом, более высоком берегу не­приступную крепость в виде цепи непрерывных дотов, что за­трудняло нашим войскам переправу с левого берега. Этот плацдарм был важен фашистам, пото­му что их привлекали бога­тые природные ресурсы юга Украины. Известно высказы­вание Гитлера, подтверж­дающее значимость этого форпоста у Днепра: «Скорее Днепр потечет в обратном направлении, нежели рус­ские его преодолеют».  

Преодолели. Мой отец, как командир артиллерийского взво­да, под жестоким огнем и градом пуль на плотах переправился через Днепр. Как следует из его письма на казахском языке, в переводе это звучало так: «Под огненным дождем снарядов и пуль я со своим отрядом благополучно пересек Днепр». Это был момент радости в нашей семье, и реку Днепр я помню хорошо.

Далее фронтовой путь отца шел в южном направлении со взводом в/ч 843 АП Харьковской СД. С боями дошли до Кировоградской области. Завязался бой за взятие высоты близ села Матреновки Елисаветградского района (ныне Знаменского).

При отступлении немцы оставляли отдельные группы с тех­никой на высотах, в населенных пунктах, и артиллерия отражала танковые атаки противника.

О подробностях гибели отца мы узнали из письма капитана Рогачевского. Сестра отца – Мадина Шайкемелева, служившая в воинской части в г. Куйбышеве, переписывалась с братом и, получив известие о его гибели, написала в ту же воинскую часть, чтобы узнать подробности. Он ответил большим подробным письмом, в котором писал о храбрости и мужестве своего коман­дира, голос которого вдохновлял всех во время боя. «Бой длился целый день, ближе к вечеру его ранило в ногу, но мы продолжали слышать его команду, затем пуля поразила голову и грудь. Вскоре бой закончился, высота была взята нами, Там, у высоты мы его похоронили. Были выстрелы из карабинов в его честь». В письме много было написано о высоких человеческих качествах отца, о его рассказах во время передышек о казахах и Казахстане.

Погиб отец 27 декабря 1943 года. Похоронку принесла зна­комая нам почтальон тетя Наташа. В этот зимний день дома мы были одни – дети, и, отдавая это послание, она была грустна и просила обязательно вручить взрослым. Когда мы с радостью от­дали письмо пришедшим – маме и ажеке, их плач и горе оста­лись у меня в памяти на всю жизнь.

В начале 90-х годов при подготовке к изданию Книги Памяти о воинах-алма-атинцах, павших в ВОВ, я передала письмо Рогачевского в редакционную группу. Но когда мы получили книгу «Боздактар», изданную «Казахской энциклопедией» в 2000 году, письмо капитана Рогачевского было потеряно. Сохранившуюся копию письма я передала в открывшийся в 1993 году велико­лепный по архитектуре Музей Шакшак Жаныбека в г. Тургае, где прошли торжества по поводу 300-летия со дня его рождения.

Великая Отечественная война оказалась трагичной для на­шей семьи, как и для миллионов других людей.

БРАТ ОТЦА

В июне 1942 года закончил среднюю школу младший брат отца Садман, которому только в сентябре исполнилось 17 лет. Он твердо решил для себя, что тоже должен быть на фронте, как его старший брат. Мой отец, оказавший на него большое влия­ние, был авторитетом и примером для своего брата в жизни.

Садман уговаривает роди­телей, что он должен быть там, на войне, где старший брат и 20-летняя сестра Мадина. Дело в том, что Садман был не по го­дам развит, как в духовном плане, так и физически. Он был рослым (184 см), спортивным, был кра­сив. Он легко и хорошо учился, был любознательным, отзывчи­вым. Как вспоминала наша мама Куляш, которая пришла в семью Шайкемелевых в 1937 году, она подружилась и полюбила 12-лет­него братишку мужа. Он был с большим юмором, все делал хо­рошо и быстро, не отказывая ни­кому в помощи.

В Алма-Ате наш двор был очень большим, здесь жила в основном русская и казахская интеллигенция, и среди ребят – его друзей – Садман был заводилой и лидером. После окончания войны почти все его друзья вернулись, некоторые с ранениями, и с большим сожалением говорили о гибели Садмана, заходили к нам проведать стариков, и мы, дети, его племянники, с интере­сом общались с ними. Мы знали, что Садман-ага любил спорт: остались его спортивные вещи: коньки, лыжи, горные сани, кото­рыми мы пользовались, когда подросли.

Осенью 1942 года Садман пришел в военкомат, и его в фев­рале 1943 года отправили на учебу в военно-пехотное училище в г. Фрунзе (ныне Бишкек). Это училище было эвакуировано из 41

г. Тамбова, где в мирное время обучение было рассчитано на три года, а в военное время оно сократилось до шести месяцев. Но Садман проучился там всего 3 месяца, пройдя подготовку бойца десантных войск, потому что в мае 1943 г. из Москвы приехали военные, чтобы отобрать ребят для более серьезной подготов­ки десантников. В их число попал Садман. Ребят привезли в Щелково Московской области, они вошли в состав 13-й бригады 2-го батальона 11-й роты по подготовке воздушных десантников. Здесь они прыгали с самолетов с парашютом, бегали по 25 км в день и параллельно во Фрязино в Центральной снайперской школе обучались стрельбе снайперов из винтовок с оптическим прицелом. Обучались, видимо, очень серьезно, более года: с мая 1943 года до начала июня 1944 года.

Здесь я хочу выразить большую благодарность 90-летне­му ветерану, который сейчас живет в г. Талгаре под Алматой, Жумабеку Сапарову. Он бок о бок с Садманом прошел военную дорогу с 1943 года и сообщил мне много подробностей о дяде Садмане. На единственной фотографии военного времени, ко­торую я прилагаю к этой статье, Садман справа, Жумабек слева.

В июне 1944 года хорошо подготовленных курсантов воз­душного десанта перебрасывают на Карельский фронт, который нуждался в сильном подкреплении из-за сложившейся там обста­новки. После освобождения Ленинграда от блокады в феврале 1944 года был упразднен Волховский фронт и сразу по приказу главнокомандующего И.В. Сталина был организован Карельский фронт. Командующим Карельским фронтом был назначен К.А. Мерецков. Просуществовал фронт до ноября 1944 года.

Дело в том, что Финляндия выступила против СССР в 1941 году, закрепившись на правом берегу реки Свирь. Она была со­юзницей Германии, поэтому немцы шли с Запада из Прибалтики на Ленинград, а финны против СССР – с севера.

Самое опасное было то, что финны, отступая, густо зами­нировали территорию. Не имея особо крупной техники, финны привязывали своих стрелков-снайперов высоко на дереве, так называемых «кукушек», которые подстерегали наших воинов.

Молодые курсанты военно-воздушного десанта попали в 99-ю гвардейскую стрелковую дивизию 300-го стрелкового пол­ка в начале июня 1944 года, а 22 июня участвовали в Свирско-Петрозаводской операции. Садман участвует в жестоком проры­ве через реку Свирь, освободив Южную Карелию. В этом бою из 115 бойцов роты осталось в живых восемь человек, в их числе Садман и Жумабек.

После боя по распоряжению командования Садмана заби­рают в разведку, эдесь пути Садмана и Жумабека расходятся.

Разведчики часто курсировали между НП (наблюдатель­ным пунктом) и дивизионом. Как рассказывает Жумабек-ага, в ходе наступательной операции у города Олонец он встретился с Садманом, который шел с разведки. Обычно после разведки шли в бой. Это была их последняя встреча.

В начале августа этого же года пришла весть о гибели Садмана. Это было так. После боя на привале в лесу появил­ся танк, из него вышел офицер и крикнул: «Кто из Казахстана?» Прибежавшему Жумабеку Сапарову он сказал, что сегодня погиб разведчик Садман Шайкемелев.

Но почему родители не получили похоронную, а только из­вещение о без вести пропавшем? Оказывается, после разведчи­ков идут бойцы, проходит бой, а после этого идет санитарный отряд, который делает захоронения погибших. И если у воина не находят документов, а у разведчиков документы забирают, они попадают в списки без вести пропавших.

Осенью 2013 года по Первому Российскому каналу ОРТ был объявлен проект «Чтобы помнили». Очень краткие сведения о своем отце и о Садмане я отправила на их сайт. Но неожиданно после этого в июне 2014 года пришла радостная и ошеломившая нас весть о Садмане. Мой внук Рустем заинтересовался судь­бой своих прадедов и нашел на сайте Министерства обороны РФ документ о награждении Шайкемелева Садмана Масгутовича, стрелка–разведчика из взвода пешей разведки медалью «За отвагу» при уничтожении финской засады от 26 июня 1944 года.

Об этой награде никто не знал, ведь Садман вскоре погиб, в начале августа. Вот приказ о награждении и удостоверение, опубликованное на сайте «Подвиг народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»:

ПРИКАЗ № 01/Н по 300-му гвардейскому полку 99-й гвардейской стрелковой дивизии Карельского фронта от имени Президиума Верховного Совета Союза ССР

Награждаю: 26 июня 1944 года Медалью «За отвагу» стрелка–разведчика из взвода пешей разведки Шайкемелева Садмаль Масгутовича за то, что он проявил храбрость при уничтожении финской засады.

1925 г. рождения, беспартийный, казах. В Красную Армию призван в 1943 г. Алма-Атинским Горвоенкоматом. Домашний адрес – находится в строю.

Дядя Садман погиб за месяц до своего девятнадцати­летия. Он не успел создать семью, но мы помним нашего прекрасного, вечно молодого, мужественного Садман-ага. Во истину «Никто не забыт, ничто не забыто»...

Жизнь продолжается, у нашего отца носителем его фами­лии был мой брат Сейдали Султанович, который скончался в 1993 году, но у него есть два сына: Мухтарбек и Тимур. Это достойные мои племянники. Мухтар – доктор философских наук, в 2013 году выпустил актуальную для современного Казахстана монографию «Казахская идентичность», ведет большую общественную рабо­ту, Тимур – бизнесмен. У них подрастают замечательные сыно­вья, которые хорошо знают о своих дедах, предках. Мухтарбек старшему сыну дал имя деда – Султан, он закончил КИМЭП и в данное время ведет переписку с архивом Министерства оборо­ны относительно возможности получения медали и о возможных сведениях о моем отце.

Наряду с горечью потерь самых близких нам людей, мы гор­димся ими, вспоминаем их, воспитываем на примере их жизни своих детей, внуков и выражаем благодарность им, защитникам Отечества, за наше мирное небо в независимом, процветающем Казахстане.