Сергей БОРИСОВ   ПАРЕНЬ С УЛИЦЫ БЕЛОРУССКОЙ

Рассказ бывшего командира взвода Гвар­дейского Белорусского танкового полка Дмитрия Михайловича МАЛЫШЕВА

Родился в 1924 году, в Алтайском крае, в глухой си­бирской деревеньке. В трид­цатых годах в Сибири был го­лод, а семья наша большая. Чтобы выжить, меня, шести­летнего мальца, отправили в Алма-Ату к дедушке. Жили мы за вокзалом станции Алма- Ата-2. Там была саксаульная база, а от нее на север, при­жавшись друг к дружке, идут и сейчас три улицы-близняшки – Белорусская, Выборгская и Белинского.

У моего дедушки Сафронова Степана Степановича тоже семья была немаленькая – три сына, дочь. Жили не сыто, но и не бедствовали. Короче, как все. До призыва в Красную армию моим пристанищем был чердак. В Алма-Ате в ту пору снег выпа­дал редко. Бывало, припорошит в январскую ночь землю, но при первых же лучах солнца и растает. Дедушка наш был внутренне благороден, красив, аккуратен. К тому же начитан – слыл боль­шим книголюбом. В нашем небольшом дворе белым дымом цвел весной апорт. Осенью, созревая, яблоки были такой величины, что обламывали ветки, и приходилось делать подпорки.

Когда я окончил восемь классов, дедушка устроил меня в ФЗО, учиться на слесаря-авторемонтника. К началу войны имел специальность и аттестат зрелости о среднем образова­нии. Устроили нас на работу на завод АЗТМ. Тогда из западных регионов огромной страны к нам шли эшелоны со всевозмож­ным оборудованием для местных заводов – АЗТМ, имени Кирова,

20 лет Октября. Монтажом и наладкой этого оборудования занима- лись мы, 16–17-летние пацаны. А за станки становились наши сверстницы.

Восемнадцатого августа я как обычно возвратился домой из второй смены. Поднимаюсь по лестнице в свою «резиденцию», а тут бабушка моя, Антонина, сообщает мне, что пришла «казен­ная бумага» – повестка в военкомат. А мне в ту пору и восем­надцать полных еще не было. Подошел дедушка, обнял за пле­чи и говорит: вот настал внучек и твой черед, пятый по счету из нашей семьи призван защищать родину. Иди, отдыхай, а завтра утром – в военкомат. Быстро получили продаттестат в военкома­те и расчет на заводе. Нас, 38 выпускников ФЗО-12, отправляли в Чирчик, под Ташкентом, куда было эвакуировано Харьковское танковое училище. Расчет был правильный – в матчасти танка и автомобиля есть много общего, и нам, технарям, легче было ос­воить боевую машину.

ТАНК – ОРУЖИЕ КОЛЛЕКТИВНОЕ

Столько лет прошло с той поры, а я не могу забыть эти про­воды. На привокзальную площадь, казалось, пришли все жители города, а трамваи подвозили все новых и новых провожающих. На перроне играл оркестр, говорили напутственные речи. Выли бабы.

Долго, долго гудел паровозный гудок. Поднимались будущие солдатики в вагоны, перевешивались в открытые окна, стараясь лишние минуты поглядеть на родные, милые лица.

Вот крутанулись колеса вагонные. А женщины на вагонах висят, за перекладины цепляются, того и гляди какая-нибудь под колеса угодит. Остановил машинист поезд. Дважды милиция от­гоняла женщин от вагонов. А они опять за свое. Сердцем чуяли – мало кто из уезжающих вернется домой. Только после третьего трогания поезд окончательно начал движение.

– Дмитрий Михайлович, вы с желанием приняли пред­ложение сталь танкистом? – спрашиваю я ветерана.

– Мил-добрый человек, а кто тогда спрашивал нашего со­гласия? Железное слово «надо» регулировало все. Да и танкисты были в почете, благодаря прекрасным фильмам, Коле Крючкову, замечательной песне «Броня крепка и танки наши быстры», ко­торую мы горланили на строевой подготовке. На вечерних повер­ках командир взвода лейтенант Глозман вбивал в наше созна­ние суворовскую науку: «Запомните – больше пота в учебе, зна­чит меньше крови и бою». А пота было много после 13–14 часов занятий в спецкабинетах, аудиториях, на полигоне, танкодроме выцветшие на ташкентском солнце гимнастерки стояли колом. Хотелось быстрее на фронт.

После окончания училища и получения лейтенантских по­гон нас отправили в город Горький для получения боевой техники.

– Это уже были танки новой модификации?

– Да, это была первоклассная машина Т-34 с длинной 88-миллиметровой пушкой.

– И сразу после этого на фронт?

– Нет, это уже был не сорок второй год, когда танковые про­рывы затыкали еле слепленными экипажами. Нам дали время пострелять по служившим мишенями немецким танкам – для от­работки взаимодействия с пехотой, обкатки экипажа.

– Где прошло ваше боевое крещение, в Беларуси?

– Нет, наш полк участвовал, правда, совсем немного, в за­ключительном этапе Корсунь-Шевченковской операции, где наши войска заперли в котле 27 тысяч немецких войск. Так что в опера­цию «Багратион» мы попали уже малость обстрелянными. Наш полк придавался 4-му гвардейскому кубанскому кавкорпусу, кото­рым командовал геройский генерал Иса Плиев. После выгрузки на железнодорожной станции Жлобин мы своим ходом последо­вали на боевые позиции.

Помнится, командир нашего полка полковник Трушин на одной из остановок спросил своего начальника штаба Кульмина: «Что-то уж больно тихо. Ты по карте не поинтересовался, сколь­ко до передовой осталось? Перерыв на обед, или уже война кон­чилась?» Нет, она проклятая только взяла маленький перерыв. И вскоре мы почувствовали это на собственной шкуре.

МЫ ПРИШЛИ К ТЕБЕ СПУСТЯ ТРИ ГОДА

– Общепризнанно, операция «Багратион» наиболее удачная для Советской армии. Скорость наступления на­ших войск была такой же, как у немцев в 41-м году...

– Оно-то так, но в любой большой операции встречаются и досадные огрехи. Вспоминаются бои под Барановичами. Там в окружение попала 8-я кавалерийская дивизия корпуса Плиева, и ее надо было во взаимодействии с другими частями деблокиро­вать.. Видите, и такое случалось. Запомнилось эмоциональное выступление командира корпуса перед нами. Плиев прибыл на «виллисе» в своей знаменитой бурке. «Танкисты, бейте фашист­скую гадину. Кончатся снаряды, давите их гусеницами, грызите им горло, но выручите моих гвардейцев». Выручили, но с нема­лыми потерями. А виновата наша разведка, видать ребята были неопытные. Их немцы попросту обманули: имитируя свой отход, они прицепили к своему танку вывороченную с корнем сосну и на большой скорости по проселочной дороге подняли непроглядную пыль. Разведка приняла это за отступление.

Боевым порядком «линия» наш полк пошел в атаку, а в это время на опушку леса выкатились скрывавшиеся в засаде немец­кие «тигры» и «фердинанды» и стали лупить болванками прямо в борт нашим «тридцатьчетверкам». Итог танковой дуэли 13 : 9 не в нашу пользу. Вот она – цена оплошности.

После ожесточенных боев полку в составе других частей по­счастливилось освобождать город Брест и Брестскую крепость, о героической защите которой мы в то время и не знали. Вот она, наша граница, мы пришли к тебе спустя три года!

Воинским частям, отличившимся при освобождении Бреста, в том числе и нашему танковому полку, было присвоено зва­ние гвардейский Брестский. Вот так парню с Белорусской улицы Алма-Аты пришлось воевать в Брестском подразделении.

Война закончилась для меня в Венгрии. У озера Балатон фашисты решили устроить для нас вторую Курскую дугу. Правда, и на этот раз у них не вышло, как хотелось, но бои были страш­ные. Там меня тяжело ранило. Медсанбаты, эвакогоспитали... После излечения я был направлен комиссией в Москву, в Центр управления автобронетанковых войск, где и встретил долгождан­ную Победу.

Я ПОМНЮ ИХ ЛИЦА, МАНЕРЫ, ПРИВЫЧКИ...

– Кого из своих боевых товарищей вы вспоминаете чаще всего?

– Как я уже говорил, из Алма-Аты вместе со мной призыва­лись 30 человек, выпускники школы ФЗО. В Алма-Ату вернулось четверо. 28 января 2005 года я проводил в последний путь от­важного танкиста, однополчанина и земляка Ивана Макаровича Волковенко.

И даже сегодня своих однополчан из гвардейского Брестского полка я отчетливо помню – их лица, манеры, привыч­ки. Потому что ели из одного котла кашу, после танкового боя де­лились последним табачком. (Без курева на фронте нельзя.) С болью в сердце до сих пор вспоминаю своего механика-водителя Володеньку Маркина. Он был старше нас всех и поэтому в эки­паже все называли его «батей». (Теперь уже я в три раза старше его). На его дом в Смоленске упала немецкая бомба. Погибли все – жена, мать, две дочери. Он был старшиной, преподавал в школе механиков-водителей, так и мог бы продолжать препода­вать до конца войны и остался бы жив. А Володя попросился на фронт, отомстить за своих любимых женщин.

Конечно же, танк – оружие коллективное. В экипаже все люди важны по-своему. И наводчик, и заряжающий. Но механик- водитель – особая категория. Он тебе и дорожку «выстелит» перед выстрелом, и место такое выберет, что немцу не достать, и даст «газку», когда надо. В бою хороший механик-водитель – половина успеха. Вообще, в экипаже у нас было полное взаимопонимание. Тяжелой работы в тан­ке много – та же на­тяжка гусениц, загруз­ка боезапаса, заправ­ка горючего – и я ни­чего этого не чурался. Офицерский доппаек делил на всех. Замечу – пил редко и, упаси Бог, перед боем. Свои законные сто граммов отдавал экипажу.

В бою при освобождении Барановичей в люк механика- водителя влетела фердинандовская болванка. Удар был такой силы, что танк закачался и заглох. Снаряд, прошив тело Володи, еще пышущий жаром, обжег ногу заряжающего, но, слава Богу, не задел боекомплект. Иначе всем была бы «крышка». Выскочив из башни, я увидел зияющее отверстие в люке и понял, что слу­чилось непоправимое. Через аварийный люк мы вытащили все, что осталось от тела Владимира Ивановича. Саперы помогли вы­копать могилу на опушке соснового леса.

...Володя лежит завернутый в мою плащ-палатку. Все гово­рят шепотом, словно бояться разбудить навек уснувшего боево­го товарища. Голос помпотеха полка майора Маркина показался мне в этой тишине непривычно резким: «Товарищи, сейчас мы хороним отважного танкиста»... Я вздрогнул от этих слов и огля­нулся вокруг, мне не верилось, что с нами никогда не будет этого доброго человека, Володи Маркина.

БЕЛОРУСЫ НЕ ПРОГНУЛИСЬ

– Как встречало вас местное население?

– В освобожденных городах и селах благодарное населе­ние встречало нас хлебом-солью, цветами. Старухи в домотка­ных одеждах осеняли нас крестным знамением. С первых же дней пребывания на территории Белоруссии я полюбил прекрас­ный белорусский народ, перенесший столько бед и страданий. Я ведь прошел с боями Польшу, Румынию, Венгрию, и у меня есть с чем сравнивать. Белоруссия того времени – одни печные трубы, из животины – тощая коза. Основное пита­ние – бульба. Но ведь не прогнулись же бе­лорусы перед окку­пантами в отличие от некоторых других на­родов Европы.

В прошлом году я получил по почте стилизованный под письма военного вре­мени «треугольник».

«Уважаемый Дмитрий Михайлович Малышев!

Примите искренние поздравления с Днем независимости Республики Беларусь, 65-летием освобождения нашей родины от немецко-фашистских захватчиков. Мы уверены, что в лю­бом уголке Беларуси, в любой стране мира вы встречаете ны­нешнюю святую годовщину со слезами радости на глазах, вспо­миная ратные дела и боевых друзей.

Мы бережно храним память о беспримерных свершениях в годы Великой Отечественной войны и самоотверженных тру­жениках тыла. Вы и ваши ровесники отстояли нашу свободу в тяжелейшей борьбе с оккупантами, дали возможность жить и работать ради построения сильной процветающей Беларуси. Наследники и продолжатели славных патриотических тради­ций всегда будут беречь завещанное вами достояние мира и спо­койствия на родной земле.

Надеюсь, что Вы еще долгие годы останетесь в боевом ветеранском строю, будете служить достойным примером стойкости и верности гражданскому долгу. Низкий поклон и веч­ная благодарность за все, что вы для нас сделали. Желаю вам крепкого здоровья, долголетия, бодрости, счастья и добра.

Президент Республики Беларусь Александр Лукашенко».

В тот день я был переполнен радостью и оправил в адрес первого руководителя Беларуси письмо со словами благодарности:

«Уважаемый господин Президент! После окончания учили­ща мне посчастливилось участвовать в освобождении много­страдальной белорусской земли и народа Белоруссии. Это было летом 1944 года на Первом Белорусском фронте. Во время тя­желой годины войны народ Беларуси от мала до велика, а это я видел своими глазами, героически встал на защиту своей ро­дины. Героические партизанские соединения создавали в тылу врага для наступающей Красной армии большие плацдармы, и это помогало нам с меньшими потерями продвигаться к логову фашизма – Берлину.

Полученное от Вашего имени письмо заставило меня еще раз мысленно вспомнить пройденные огненные дороги белорус­ской земли от Жлобина до Бреста. Вы, как глава Республики Беларусь, улучшаете благосостояние своего народа, заботи­тесь о ветеранах войны, а он отвечает Вам своим доверием. Разрешите мне в свой 80-летний юбилей выразить Вам сер­дечное спасибо и в свою очередь пожелать Вам доброго здоро­вья и процветания белорусскому народу!»