О ВОЙНЕ КАК О ВОЙНЕ

Владислав ВЛАДИМИРОВ

Что любая война – штука жестокая, понимают поч­ти все. Сказочно одолимой она бывает лишь на парадах и учениях да еще в бодрых сагах иных сказителей о мифиче­ских военных подвигах. В отличие от них истинные наши фронтовики честны в рассказах о войне, в том числе и про фронтовые необыкновенности.

При мне дважды Герой Советского Союза, маршал ави­ации, лауреат Ленинской пре­мии Евгений Яковлевич Савицкий (отец рекордсменки мира по са­молетному и парашютному спор­ту, космонавта, тоже дважды Героя Светланы Савицкой) ус­мешливо говорил как-то Димашу Ахмедовичу Кунаеву, что скром­ность – прямая дорога в безвест­ность. Правда, ложная скром­ность, а чудеса на фронте – вещь обязательная, иначе война – не война.

В Отечественную Савицкий командовал авиадивизией, потом авиакорпусом. В личном зачете – 24 вражеских самолета. Но ре­ально их намного больше. «Бриллиантовым мальчикам» Геринга победы фиксировались с пленок их фотопулеметов: задымил «краснозвездный черт», отвалил в сторону, значит, «зиг хайль!». Отсюда и фантастика у нацистских асов (себя они называли не асами, а экспертами) – до 200 побед и более.

У нас же высшие результаты у трижды Героев: Покрышкина – 156 боев/59 сбитых вражеских самолетов и Кожедуба – 120/ 62, включая реактивный Ме-262, но не считая (пока еще «военная тайна»!) заваленных в КНДР в 1950/1953 годах североамерикан­ских «Суперсейбров» и «летающих крепостей» Б-29.

Общий зачет у алмаатинца, дважды Героя Сергея Данило- вича Луганского: лично уничтоженных – 37, в том числе – двух воздушным тараном, плюс в группе – 6.

Советским летчикам сбитые самолеты врага записывались лишь после трех четких подтверждений, с земли тоже. Но уничто­женные в групповых боях (на сленге пилотов: в «собачьих свал­ках») вражеские самолеты обычно презентовались новичкам – для вящего ободрения.

Савицкого пытались зацепить смершевцы за то, что он предпочитал летать не на истребителях конструкции Як(овлева), Ла(вочкина) или Микояна-Гуревича (МиГах), а на захваченных у врага Ме-109 Е – конструкции Вилли Мессершмитта.

Дошло до Верховного. Главный смершевец Абакумов обли­чал: Савицкий восхваляет вражескую авиатехнику, дискредити­рует советскую…

Схоже в небе над Кубанью «унижал» советскую технику и Александр Иванович Покрышкин. С 1943-го комдив успешно осед­лал капризную «аэрокобру» – один из истребителей, доставлен­ных в СССР из США по ленд-лизу вместе с виллисами, студебек­керами и свиной тушёнкой, а также с британскими истребителями «Харрикейн», танками «Валлентайн», добротными армейскими ботинками и прочными обмотками к ним…

Сейчас любые факты такого рода, вывернув их на свой лад, некоторые историки используют, чтобы переписать историю наново: без трофеев и тем более без ленд-лиза не было бы у Сталина никаких побед.

При этом усердными стараниями «заклятых друзей» СССР извращаются по всем параметрам верные оценки союзнической помощи (ленд-лиза – не более 10 % от общего объема того, что требовал фронт), исчезают из исторической памяти финский и японский феномены. Именно так мы начисто подзабыли, как Никита Хрущев упразднил День победы над Японией (в России он восстановлен).

Да, не очень-то умно забывать о том, как рьяно размахавша­яся самурайским мечом Япония успешно провела захват Китая, за­грабастала Филиппины, Индонезию, Малайзию, Бирму, установив там режимы похлеще нацистских, нависала над Австралией.

Открою еще один «секрет Полишинеля». К осени 1945 года Япония и её император Хирохито – биолог по профессии – готовы былы начать полномасштабную химико-бактериологическую во­йну и «оздоровить» советский Дальний Восток не только холер­ными эмбрионами и чумными блохами, но и применением тай­но переданного оружия, которое чуть позже назовут атомным. Историки знают о послевоенном Нюрнбергском суде над глава­рями Третьего рейха, но кто нынче говорит о не менее правед­ном, проведенном в СССР послевоенном Хабаровском процессе над японскими заправилами химико-бактериологической войны? То-то и оно, что никто…

А советско-финская война? Якобы малая, меньше некуда – всего-то 105 дней и ночей? Да не завершись она в марте 1940 года, мы непременно получили бы уже в апреле 1940-го Великую Отечественную.

А мотив конкретного (после самой России решающего) вкла­да Казахстана в Победу? Он же опять в СНГ и вне Содружества оказался приглушен.

Непозволительно забывать, что казахстанцы умело участвовали не только в боях на Псковщине и в Подмосковье, но и во всех других сражениях Отечественной, а также в европейском движении Сопротивления нацизму, вели боевые действия у себя – Западный Казахстан был предбрюшьем Сталинградского фронта.

А много ли говорится (и пишется) о казахстанских танкис- тах – Герое Советского Союза алмаатинце Иване Ладушкине, в чью честь назван город на крайнем западе российской земли, о его земляке Илье Шкловском, чей танк первым ворвался в Прагу 9 мая 1945-го?

О том, что прообразом воина в бронзе (берлинский Трептов- парк) по воле великого скульптора Вучетича и с одобрения Сталина стал Иван Одарченко, тоже солдат из Казахстана.

Почему мало пишем про героя-чекиста, чей спецотряд во многом помог снять блокаду с Ленинграда – советского немца Михаила Ассельборна? В память и честь Ассельборна предпола­галось назвать один из районных центров в Казахстане.

Многим знаком подвиг Нуркена Абдирова – однополчанина, личного пилота «Кутузова Неба», главкома ВВС Красной армии,

Главного маршала авиации Александра Александровича Новикова, славного ветерана Военно-воздушных сил алматинца Байзуллы Акижанова. Но, повторив подвиг экипажа капитана Гастелло, свой подвиг Абдиров совершил вместе со своим же стрелком-радистом Сашей Комиссаровым, и матери их гостили у Шолохова в станице Вешенской, дружили до конца земных дней своих. Абдирова помнят, а Комиссаров полузабыт, дело ли?