БЕССТРАШНЫЙ  Часть1

Мухтар КУЛ-МУХАММЕД

В годы войны эта слава приумножилась бессмерт­ными подвигами легендарного полководца Бауыржана Момышулы, храброго летчика Талгата Бегельдинова, славных героев Нуркена Абдирова и Толегена Токтарова, отважных девушек-воинов Алии Молдагуловой и Маншук Маметовой.

В свое время знаменитый русский публицист Илья Эренбург в опубликованной на страницах главной со­ветской газеты «Правды» статье оставил об этом та­кое будоражащее сознание свидетельство: «Один фриц мне сказал: против нас были страшные солдаты – их не мог остановить никакой огонь, они бежали прямо на нас. Потом мне сказали, что это – казахи». Да, с первого же дня, встав под знамена священной войны, казахи прошли через все героические сражения и победоносно дошли до столицы немецкого фашизма.

Это эссе посвящено Рахимжану Кошкарбаеву – первому во­друзившему Знамя Победы над главной цитаделью фашистской Германии – Рейхстагом.

С Рахимжаном-ага я познакомился в 80-е годы прошлого века в пору своей работы в Казахской советской энциклопедии, ставшей для меня большой жизненной школой.

Коллектив энциклопедии напряженно готовил к выпуску четы­рехтомную краткую энциклопедию «Казахская ССР» на казахском и русском языках. Как и следовало из названия, она охватывала только реалии Казахстана и была задумана в лаконичном формате, в связи с чем количество включаемых в нее биографических ста­тей было строго ограничено. Если в вышедшей до этого 12-томной универсальной энциклопедии статьи-персоналии обо всех Героях Советского Союза были представлены во всей полноте, то в слу­чае с краткой версией по военной тематике республиканским пар­тийным руководством было принято келейное решение: разместить биографии лишь казахстанских генералов, которых тогда были еди­ницы, дважды Героев Советского Союза, казахстанцев, повторив­ших подвиги А. Матросова и Н. Гастелло, женщин – Героев совет­ского Востока – А. Молдагуловой и М. Маметовой. Сомнительным результатом этого решения явилось то, что I том Краткой энцикло­педии, посвященный государственному строительству, истории, международным связям и военному делу в Казахской ССР, оказался переполнен сведениями о всевозможных революционерах и боль­шевиках, имена и деяния которых сегодня совершенно неизвестны современной молодежи.

Работа над томом подходила к концу, когда наш глав­ный редактор академик Манаш Козыбаев убедил руководство ЦК Компартии Казахстана включить в энциклопедию статью о Р. Кошкарбаеве. Аргументом, склонившим чашу весов, стало то, что тем самым «приумножается вклад республики в достижение победы советского народа в Великой Отечественной войне».

Несказанно обрадовавшись, что статья о его близком друге войдет в энциклопедию, Манаш-ага вызвал меня в свой кабинет и сказал:

– Мухтар, срочно беги к Рахимжану-ага! Не позднее завтра материал о нем должен лежать у меня на столе.

В то время Рахимжан Кошкарбаев работал директором го­стиницы «Алматы», что находилась буквально в пяти минутах ходьбы от нашей редакции. Вооружившись традиционным вопро­сником для сбора биографической информации, я вскоре при­был в его приемную.

– Проходи, дорогой! Манаш Кабашевич мне уже позвонил. Можешь не спеша задавать свои вопросы. А если торопишься – оставь свой вопросник.

На то время ему было не больше 60. Ростом выше средне­го, крепкого телосложения, одетый по последней моде, бодрый и подвижный, с опрятной прической из густых волос, среди кото­рых, как мне показалось, не было даже намека на седину.

Поскольку задание было срочным, я тут же приступил к сво­им вопросам.

Обычно биографическая статья для энциклопедии состав­ляла полстраницы машинописи, в крайнем случае – не более страницы. Из-за стандартной структуры текста вопросы тоже были предельно просты. Уложившись менее чем за час, я засо­бирался на выход. Поднявшись с кресла и пожав мне руку своей крепкой, как лопата, ладонью, Рахимжан-ага с улыбкой сказал:

– Передайте Манашу Кабашевичу, что я очень ему благода­рен. Можно было и не беспокоиться. Будет результат – дайте мне знать, а если нет – я не в обиде.

Так я был удостоен чести встретиться лицом к лицу и по­жать руку прославленного героя.

В то время во всех советских официальных источниках ин­формации господствовала официальная установка, согласно которой лицами, водрузившими Знамя Победы над Рейхстагом, признавались только Егоров и Кантария. Поэтому в казахском варианте моей статьи дефиниция «советский офицер, одним из первых водрузивший Знамя Победы над Рейхстагом» была из­менена на «советский офицер, одним из первых установивший знамя полка на подступах к Рейхстагу (1945 г., Берлин)».

В результате получилось, что конкретный объект под на­званием «Рейхстаг» превратился лишь в расплывчатые «подсту­пы к Рейхстагу», а статус «Знамени Победы» опустился всего до «знамени полка». В таком жестко отцензурированном, выхоло­щенном виде статья с фотографией героя увидела свет в 1984 году в II томе краткой энциклопедии «Казахская ССР» на казах­ском языке.

Авторитет энциклопедических изданий, на страницах ко­торых публиковались только тщательно выверенные, перепро­веренные и не вызывающие сомнений сведения, в те време­на был очень высок. Поэтому включение биографии и фото Р. Кошкарбаева в краткую энциклопедию, где отсутствовали статьи о свыше 500 казахстанцах, удостоенных звания Героя Советского Союза, явилось еще одним официальным признанием его подви­га в родной республике.

О бесстрашном казахе, в огненном штурме под кинжальным обстрелом водрузившем Знамя Победы на фасаде Рейхстага, считавшегося сердцем гитлеровской Германии, фронтовые газе­ты начали наперебой писать, как только стало известно об этом факте с первых дней мая 1945 года.

Выходившие небольшими тиражами и распространявшие­ся только среди военных, эти издания в те времена не дошли до родины молодого офицера. К тому же всегда скромный Рахимжан не любил особо распространяться о своем подвиге. Поэтому вплоть до встречи в 1958 году с Бауыржаном Момышулы, резко переменившей его судьбу, о его героическом поступке на отчей земле мало кто знал.

После войны Бауыржан Момышулы окончил Военную ака­демию Генерального штаба, прослужил еще несколько лет, а в 1955 году вышел в запас и целиком посвятил себя писательскому труду, поменяв штык на перо.

В 1958 году поприветствовать его явился молодой офицер- фронтовик по имени Рахимжан Кошкарбаев, которому было чуть больше 30. Собиравший материалы для своих будущих книг о войне прославленный полководец с неподдельным интересом выслушал его фронтовые воспоминания. Проводив своего ново­го знакомого, он тут же вызвал к себе Какимжана Казыбаева, в то время ответственного секретаря молодежной газеты «Лениншіл жас», а в последующем – крупного партийного деятеля респуб- лики. Они общались накоротке, поскольку для Бауке он был как сын, разве что не родной.

В своей характерной манере Бауыржан Момышулы загово­рил, перемежая казахские и русские фразы, то замолкая надол­го, то взрываясь командирским окриком.

– Ты знаешь, кто такой Рахимжан? Я сегодня увидел его впер­вые. Пришел поприветствовать меня. А ты знаешь, кто это такой?.. Это – исторический человек! …Я тоже воевал, командовал диви­зией, участвовал в битвах под Москвой. Все неимоверные тяготы и ужасы четырех лет кровавой войны – они и сейчас перед моими глазами. Но взятие Берлина и то, какой ценой достался флаг над Рейхстагом, – это была сущая мясорубка! Как воин, как командир я представляю, что это такое, это было невероятно! Рахимжан по­бывал в том аду и вышел живым из него! Водрузил Знамя Победы! Его биография написана огнем. Когда есть такая тема и такой ге­рой, чего же еще не хватает вам, журналистам?!

Получив поистине «боевое» задание, Какимжан-ага вскоре вышел на Р. Кошкарбаева, и результатом неоднократных бесед стала его статья «Казах, водрузивший знамя над Рейхстагом» в республиканской газете «Лениншіл жас» от 20 февраля 1958 года. Эта сенсация всколыхнула весь Казахстан.

Так заботливый комдив Бауыржан открыл светлую дорогу для молодого героя Рахимжана, имя которого после этого стало широко известно всем казахстанцам.

Какимжан Казыбаев, окрыленный творческим успехом, в даль­нейшем на страницах республиканской периодики опубликовал не­сколько объемных материалов о Р. Кошкарбаеве, на основе кото­рых в 1965 году написал документальную повесть «Кернеген кек» («Священное возмездие»). До конца своих дней он пропагандировал подвиг Р. Кошкарбаева и был инициатором нескольких коллективных писем от известных казахстанцев в Москву с ходатайством о присво­ении ему звания Героя Советского Союза. Какимжан-ага планировал доработать «Священное возмездие» и превратить его в более мас­штабное произведение, но состояние здоровья не позволило осу­ществить этот замысел, и тогда он передал творческую эстафету та­лантливому журналисту Жанболату Аупбаеву, в то время работав­шему под его началом. Он с честью выполнил это поручение в своем триптихе «Водрузивший знамя».

Вообще говоря, о Рахимжане написано немало поэтиче­ских произведений, статей, воспоминаний. Но среди множества их авторов я бы особо выделил Б. Момышулы, К. Казыбаева и Ж. Аупбаева, которые первыми и наиболее полнокровно сформи­ровали в народном сознании представление об этом герое.

Но можно ли считать биогра­фию Р. Кошкарбаева полностью ис­следованной? Действительно ли он был представлен к званию Героя Советского Союза, и если это так, то где доказательства? Сколько было тех, кто водрузил знамя над Рейхстагом, и кто из них был первым?

На эти и подобные им бесчис­ленные вопросы и по сей день труд­но найти точные ответы, а свиде­тельства, способные пролить на них свет, и поныне сокрыты в секретных архивах «за семью замками». На их поиски снарядился и я. Но, чтобы было понятно, изложим все по по­рядку и сперва вкратце проследим биографию героя.

ПУТЬ ВОИНА

Рахимжан Кошкарбаев родился в октябре 1924 года в местно­сти Кырыккудук Целиноградского района Акмолинской области, что находится под самым боком нашей современной столицы Астаны.

Его отец Кошкарбай обладал приятным голосом, питал любовь к музыке и поэзии и работал в родном ауле. Если дед Рахимжана по имени Муса был человеком среднего достатка, то прадед Кудайкул являлся представителем известной на акмо­линщине богатой и влиятельной династии.

В четырехлетнем возрасте Рахимжан остался без матери, а в 1937 году его отец Кошкарбай как «скрывший свое происхож­дение байский отпрыск» по стандартному для тех лет обвинению был репрессирован и сослан в сталинские лагеря. С помощью сердобольных людей 13-летний паренек был определен в дет­дом, находившийся в этом же районе, в селе Тайтобе.

К тому времени общество еще не успело прийти в себя после катастрофического голода 1932 года, унесшего жизни половины казахского народа. Не говоря уже о сиротах, выживать приходилось всем, денно и нощно трудясь в заботе о пропита­нии. К тому же ни в городах, ни тем более в далеких глухих селах почти не осталось тех, кто мог бы заступиться за бедствующий народ: бóльшую часть интеллигенции и просто образованных людей выкосили репрессии. Скудное питание, непритязательный уход, железная дисциплина детдома – все это, тем не менее, на­учило Рахимжана жить в коллективе и сыграло положительную роль в раннем проявлении лучших черт его характера.

Свое детдомовское детство Р. Кошкарбаев разносторон­не и живописующе отразил в книге «Знамя Победы». В ней он с особой теплотой вспоминает тех, кто фактически заменил ему родителей, – замечательного педагога, директора детского дома Сагата Садуова и завуча Любовь Ивановну Колягину.

Окончив в Тайтобинском детдоме 7 классов, Рахимжан по­ступает в школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) в по­селке Набережный в пригороде Балхаша.

Из-за череды потрясений вследствие гражданской вой­ны, голодомора, насильственной коллективизации, репрессий миллионы детей по всему Союзу оказались беспризорниками. Вдобавок в стране возник дефицит рабочей силы, и тогда окон­чивших семилетку подростков начали определять на такое полу­тора-двухгодичное обучение, по завершении которого их выпу­скали уже как профессиональных рабочих.

В ФЗУ ребят обучали не только рабочему ремеслу, но и ос­новам военного дела. Подобно курсантам военных училищ, фэзэ­ушники носили форменную одежду: фуражку, ремень на пряжке, шинель с медными пуговицами... Подъем и отбой – по команде, на работу и на экскурсии – строем. Такая воспитательная систе­ма «казарменного социализма» всячески приучала неокрепших, несформировавшихся подростков неукоснительно выполнять приказы и команды руководства.

Жизнь в коллективе дисциплинирует любого человека. Проведенные в Тайтобе годы не прошли для него даром, у привык­шего быстро адаптироваться к новой среде Рахимжана вскоре начи­нают проявляться лидерские качества среди сверстников. Педагоги, учитывая его хорошую русскую речь, закрепили за ним однокашни­ков, чтобы Рахимжан подтянул их в овладении языком.

Наряду с рабочей специальностью учеников ФЗУ также приобщали к физкультуре и художественной самодеятельности. Одевавшийся опрятно и во всем любивший порядок Рахимжан занимался сразу несколькими видами спорта и, особенно пре­успев в фигурном катании, регулярно выступал на городских со­ревнованиях. Он также часто выступал в школьном оркестре, играя на домбре и мандолине.

В годы его учебы в Балхаше имело место происшествие, продемонстрировавшее готовность Рахимжана без долгих раз­думий в чрезвычайных обстоятельствах прийти на помощь лю­бому нуждающемуся. В одну из зим дети беззаботно катались на коньках на льду едва замерзшего озера, когда одна девочка неожиданно провалилась под неокрепший лед и стала тонуть. Рахимжан, не задумываясь, прыгнул в полынью и, несмотря на пронизывающий холод, вызволил бедняжку из объятий ледяной купели.

В 1940 году формат ФЗУ был изменен и вместо него начали открываться ремесленные училища. Так в возрасте 16 лет Рахимжан окончил учебу в ФЗУ и вернулся в родной аул со свидетельством о среднем образовании.

Рахимжана, мать которого умерла рано, а отец находился в лагерях, встретила только бабушка Алиман. Мачеха Ундемес, потеряв всякую надежду на возвращение Кошкарбая, успела выйти за другого.

Рахимжан начал учительствовать в поселке Косши, что и по сей день находится в пригороде Астаны. В те годы на селе было очень мало грамотных людей. Поэтому среди учеников оказались и взрослые в кампании по «ликвидации безграмотности», потя­нувшиеся к свету ученья. Но его учительство оказалось недолгим: на следующий год началась Великая Отечественная война.

К началу войны Рахимжану шел семнадцатый. Не достигнув призывного возраста, он тем не менее дважды подавал заявление с просьбой отправить его добровольцем на фронт. В августе следующего, 1942 года, когда до его 18-летия оставалось два месяца, просьбу настойчивого парня наконец удовлетворили. Его военная служба началась в 367-м стрелковом полку, дислоцированном в Кокшетау и занимавшемся начальной военной подготовкой новобранцев. Здесь были собраны преимущественно солдаты из киргизов, узбеков, туркмен и таджиков, слабо или вовсе не говоривших по-русски. Сразу же приметив прошедшего полувоенную школу ФЗУ, дисциплинированного, спортивного и подтянутого Рахимажана, командиры назначили его инструктором. В звании сержанта он прослужил в этом полку до лета 1943 года.

Свободно владеющий родным и русским языками, энер­гичный, физически развитый и выносливый «крепкий орешек» Кошкарбаев, конечно же, рвался на передовую. Однако после школы молодого бойца его решили направить в Тамбовское об­щекомандное пехотное училище, к тому моменту эвакуирован­ное в город Бишкек.

Разумеется, военное начальство тщательно изучило его биографию. То была пора, когда Красная армия начала извле­кать уроки из горьких поражений начального периода войны. В младший офицерский состав старались набирать людей, подат­ливых к обучению, способных быстро осваивать военную тех­нику, преимущественно молодых, физически и психологически крепких. С этой точки зрения Р. Кошкарбаев – детдомовец, фэзэ­ушник, спортсмен, учитель, сержант – подходил, что называется, по всем статьям. В итоге так оно и вышло.

Больше года пробыл он в расположенном в самом цен­тре Бишкека военном училище, посвятив себя основательному изучению науки побеждать. Курсантам преподавали бывалые офицеры из числа направленных в тыл по ранениям и контузи­ям, воочию видевшие лицо войны и в совершенстве владевшие только что поступившей на вооружение современной техникой. Незадолго до окончания училища в жизни Рахимжана произо­шло долгожданное событие: его приняли кандидатом в члены Коммунистической партии. А еще ровно через 20 дней, согласно его собственным записям – 30 сентября 1944 года, судьба пре­поднесла ему еще один вовек незабываемый подарок: в далеком Бишкеке его разыскал... отец!

Родителя, обвиненного по навету, наказанного без вины и пропавшего без следа и весточки, Рахимжан давно считал умер­шим. А он, оказывается, жив! Истосковавшиеся друг по другу отец и сын обнялись, обливаясь слезами.

Как выяснилось, покинув места заключения за месяц до этого и полностью реабилитировавшись, Кошкарбай вернулся в родной край. В ауле от девушки по имени Райхан, которая вос­питывалась вместе с Рахимжаном в детдоме и переписывалась с ним, он заполучил его адрес и, не сказав никому ни слова, на­правился прямиком в Бишкек.

Доложив руководству училища, что к нему приехал отец, и получив разрешение на краткосрочное увольнение, Рахимжан привел Кошкарбая в дом знакомого киргиза по имени Осмонкул. Между родными душами полился откровенный разговор обо всем былом и пережитом. Рахимжан старался во всем одарить отца вниманием, заботой и лаской. В задушевной беседе сын по порядку изложил всю свою жизнь: от первого дня в детском доме до недавнего принятия кандидатом в члены партии.

Несказанно обрадованный тому, что его сын вырос достойным гражданином наперекор всем невзгодам судьбы, в день своего отъ­езда Кошкарбай раскрылся перед ним и поведал, что его осудили ни за что: вся его «вина» состояла в том, что его дед Кудайкул дей­ствительно был состоятельным человеком, но от всего богатства его сыну Мусе не осталось ничего. Донос на Кошкарбая как на «скрыв­шего свое происхождение байского отпрыска» сочинили завистли­вые сородичи. Результат – семь лет хождений по мукам.

Благородство Кошкарбая проявилось и в самоотверженной правде, с которой он напутствовал единственного сына: «Я ни­чего не смог тебе дать, кроме как произвести тебя на свет. Если родство со мной станет тебе во вред, можешь отречься от меня со спокойным сердцем. Я пойму и не обижусь».

После столь радостной встречи и столь грустного расстава­ния пройдет еще немало времени, пока Рахимжан не привыкнет к своему неожиданно «воскресшему из мертвых» отцу и они сыз­нова научатся понимать друг друга.

Недаром говорится: время все расставляет на свои места. Любопытно, что даже находясь в зените своей славы, в автоби­ографической книге «Знамя Победы», увидевшей свет на казах­ском языке в 1976 году, Р. Кошкарбаев ничего не сообщает о сво­ем отце. И только в изданном в 1984 году русскоязычном аналоге под названием «Штурм» он рискнул-таки добавить фрагменты об отце, предках и той памятной встрече в Бишкеке.

Ровно через месяц после свидания с отцом, в октябре 1944 года Рахимжан с отличием оканчивает училище и в звании млад­шего лейтенанта отправляется на фронт.

Год с небольшим, проведенный в стенах училища, не толь­ко сформировал его как офицера, но оставил в его душе свет­лый немеркнущий след. В той же автобиографической книге он с большим уважением отзывается о своих наставниках – началь­нике училища полковнике Дементьеве, подполковнике Савченко, майоре Антонове, лейтенанте Батурине.

К тому времени линия фронта вышла за границы Советского Союза и переместилась к территории Польши. Молодой офицер Рахимжан Кошкарбаев шагнул в огненные сражения в звании младшего лейтенанта и командира взво­да. Поскольку названия войсковых формирований, где служил Р. Кошкарбаев, и имена их командиров впредь будут упоми­наться неоднократно, предварим дальнейший рассказ краткими справочными сведениями о них.

Младший лейтенант Р. Кошкарбаев служил в составе 79-го стрелкового корпуса под командованием генерал- майора С. Н. Перевёрткина. Позже соединения именно этого корпуса вошли в Берлин в числе первых и взяли Рейхстаг. Комкор Перевёрткин дослужился до чина генерал-полковника и за героизм, проявленный при штурме Берлина, был удостоен звания Героя Советского Союза.

В составе корпуса имелось 9 соединений. Рахимжан сражал­ся в составе 150-й стрелковой дивизии под командованием генерал- майора В. М. Шатилова. Комдив Василий Митрофанович Шатилов, которому за руководство штурмом Рейхстага было присвоено звание Героя Советского Союза, после войны дослужился до звания гене­рал-полковника, прожил более 90 лет и умер в 1995 году. Человек чести, он ценил Рахимжана как храброго офицера, в своих мемуарах неизменно упоминал о его подвиге и выступал в поддержку всех по­слевоенных неоднократных обращений о присвоении Кошкарбаеву звания Героя. 674-й стрелковый полк 150-й стрелковой дивизии, где служил Р. Кошкарбаев, возглавлял подполковник А. Д. Плеходанов. Алексей Дмитриевич Плеходанов служил в рядах Красной армии с 1938 года, участвовал в финской войне и в Великую Отечественную войну вступил как бывалый офицер с большим боевым опытом. Нрава он был крутого и даже скандального, а потому звездой Героя впоследствии был обойден. Но Рахимжана он любил всем сердцем и подвиг его ценил по достоинству.

Р. Кошкарбаев командовал взводом в составе 1-го бата­льона 674-го стрелкового полка, которым на момент поступле­ния Рахимжана в часть командовал капитан А. С. Твердохлеб. До войны работавший рядовым механизатором Алексей Семенович Твердохлеб был человеком большой житейской мудрости и к подчиненным офицерам и солдатам относился с отеческой за­ботой, за что те любовно-почтительно прозвали его «Батькой». В одном из боев ординарец комбата оказался под ураганным огнем противника. Не дожидаясь приказа, Рахимжан поспешил на по­мощь солдату и на глазах изумленнного командира благополучно вывел того из зоны обстрела. За то, что Кошкарбаев действовал самовольно, комбат Твердохлеб для порядка прилюдно пожурил его, но в душе был ему глубоко признателен и горячо полюбил бесстрашного казаха.

Когда за считанные дни до Победы, 28 апреля «батяня-комбат» был убит в одном из предместий Берлина, на эту должность засту­пил капитан В. И. Давыдов. Бойцы именно этого батальона Давыдова первыми из всех советских солдат ворвались с боем в Рейхстаг.

А теперь, после краткого рассказа о командирах и боевых товарищах нашего героя, вернемся к страницам его боевого пути.

В своей автобиографической книге он пишет: «12 января мы узнали, что 1-й Украинский фронт перешел в наступление, начав Висло-Одерскую операцию, 1-й Белорусский фронт, в со­став которого входила наша дивизия, включился в операцию че­рез два дня». В жизни лейтенанта Кошкарбаева произошло то, что называется «боевым крещением».

В Висло-Одерской операции, осуществленной под началом про­славленных полководцев маршала Г. Жукова и маршала И. Конева в самый решающий этап Великой Отечественной войны, только со сто­роны Советского Союза участвовало свыше 2 млн человек.

В результате была освобождена значительная часть тер­ритории Польши, и теперь направлением главного и сокруши­тельного удара стал Берлин – «логово фашистского зверя». За храбрость и особое боевое отличие, проявленные в ходе этой операции, молодой офицер Р. Кошкарбаев получает из рук ко­мандира дивизии В. М. Шатилова орден Отечественной войны I степени.

Когда с долгожданным фактическим открытием второ­го фронта союзнические войска во главе с армиями США и Великобритании решительно продвигались к западным грани­цам «третьего рейха», стремительно исполненная за какие-то 20 дней Висло-Одерская операция вывела советские войска на вос­точный порог Берлина. Хотя каждая из сторон яростно рвалась войти в Берлин первой.

О Берлинской операции советских войск, сыгравшей решающую роль в разгроме нацистской Германии, советские историки, литераторы и полководцы написали тысячи трудов. После распада СССР и падения «железного занавеса» доселе засекреченные материалы стали постепенно просачиваться и вводиться в научный оборот. И истина начала открываться. Стало ясно, что если в момент апофеоза Второй мировой войны взятие Берлина стало грандиозным театром боевых действий, то за его кулисами шла незримая «большая игра» глобальных геополитических интересов.

Итак, к концу 1943 года Советская армия изгнала оккупан­тов со своей территории и подошла к границам Польши. Лидеры США и Великобритании, с начала войны посильно помогавшие СССР вооружением, техникой и продовольствием, четко пред­

У. Черчиль, Ф. Рузвельт и И. Сталин решают судьбу послевоенной Германии.

ставляли себе, что после освобождения собственной территории Советы приступят к освободительной миссии стран Восточной Европы, вобрав их в сферу своего социалистического влияния. Отсюда следовал вывод, однозначный для всех членов антигит­леровской коалиции: кто первым получит ключ от Берлина, тот и будет оказывать решающее влияние на политический выбор и послевоенное развитие не только Германии, но и всей Восточной Европы.

По утверждениям западных историков, «на основе прогно­зов о возможности неоправданно больших военных потерь со­юзники сознательно отказались от захвата Берлина». Однако исторические документы свидетельствуют о другом: в схватку за Берлин политики вступили задолго до открытия второго фронта.

Президент США Ф. Рузвельт, выступая 9 ноября 1943 года на борту линкора «Айова», настаивал на скорейшем овладении американскими войсками Норвегией и Данией, портами Бремен и Гамбург и всей северо-западной Германией. При этом он откры­то заявил: «Мы должны дойти до Берлина. Тогда пусть Советы занимают территорию к востоку от него. Но Берлин должны взять Соединенные Штаты».

А в секретной телеграмме У. Черчилля Рузвельту от 1 апре­ля 1945 года говорилось: «Русские армии, несомненно, захватят всю Австрию и войдут в Вену. Если они захватят Берлин, то не создастся ли у них слишком преувеличенное представление о том, будто они внесли подавляющий вклад в нашу общую побе­ду?.. Поэтому я считаю, что, с политической точки зрения, нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на восток и, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы, не­сомненно, должны взять его».

Как можно заметить, в своих стратегических планах участь Берлина союзники заведомо решили в свою пользу. К это­му времени советской стороне становится известно о начатых Германией тайных переговорах по мирной сдаче Берлина евро­атлантическим союзникам.

Разумеется, не бездействовал и И. Сталин: черновой на­бросок Берлинской операции был готов уже в ноябре 1944 года, и в скором будущем его оставалось лишь детализировать в под­вязке к реальной диспозиции фронтовых сил.

Пока в адрес Черчилля шла ответная шифрограмма Рузвельта, 3 апреля 1945 года появился подробно расписанный план проведения Берлинской наступательной операции, утверж­денный специальной Директивой за подписью Сталина. Во ис­полнение этого документа 16 апреля 1945 года развернулось са­мое сокрушительное, самое последнее и самое кровопролитное наступление в истории Великой Отечественной войны.

Согласно обнародованным позже подсчетам, общее коли­чество потерь советских войск в этой длившейся 23 дня опера­ции составило 361 367 человек убитыми и ранеными. В ситуации, когда исход войны был уже очевиден, столь ужасающий урон в живой силе в погоне за полководческой славой, конечно же, ни­как не вписывается в рамки разумного.

Берлинскую наступательную операцию осуществляли мар­шалы Г. Жуков и И. Конев. На столь большие жертвы Г. Жуков пошел ради того, чтобы как можно скорее, любой ценой ворвать­ся и овладеть столицей фашистской Германии. Вспомним слова Б. Момышулы, произнесенные с нескрываемым негодованием: «Взятие Берлина и то, какой ценой достался флаг над Рейхстагом, – это была сущая мясорубка!»

В своей автобиографии Р. Кошкарбаев пишет, что с момента выхода к Одеру командование распространило среди офицерско­го состава подробную карту Берлина и расположенных вокруг него рек, озер, лесов, городков, деревень, особо важных объектов.

В рамках Берлинской операции Рахимжан и его боевые товарищи 20 апреля взяли Претцель, а на следующий день – Каров. В том бою он получил первое ранение: попавшая на из­лете пуля рассекла ему верхнее веко. Увидев, как ему повезло, комбат Твердохлеб радостно пошутил: «С такой непробиваемой головой ты, парень, еще сто лет проживешь!». С того дня одно­полчане прозвали Рахимжана «Непробиваемым».

Когда батальон вышел к разделяющей город надвое реке Шпрее, комбат Твердохлеб собрал всех офицеров, развернул пе­ред ними крупномасштабную карту города и строго наказал им впредь как пять своих пальцев знать специально помеченные ключевые объекты: считающуюся сердцем Берлина площадь Кёнигсплац и расположенные на ней здание министерства вну­тренних дел, прозванное «домом Гиммлера», обозначенный циф­рой «105» Рейхстаг и находящиеся чуть ниже Бранденбургские ворота.

Прямо во время этого совещания комбата вызвали по теле­фонной связи в штаб полка. Выйдя наружу, он поспешил в на­правлении к штабу, когда внезапно заваленный взрывным грун­том немецкий офицер, которого все считали мертвым, очнувшись, метнул в него роковую гранату. Так оборвалась жизнь офицера, все четыре года до этого выходившего невредимым из множе­ства жестоких схваток.

На следующий день армии маршалов Жукова и Конева пошли в атаку на Берлин, где бои шли уже за каждую улицу, квар­тал, здание.

В районе Рейхстага река Шпрее изгибается дугой. По ле­вую сторону от изгиба находится мост Мольтке, ведущий на Кёнигсплац, у подножия которого перед штурмом Рейхстага в полном составе сосредоточились два полка (674-й и 756-й) 150-й стрелковой дивизии генерал-майора Шатилова. За мостом располагалось здание посольства Швейцарии, а за ним – «дом Гиммлера», где находился штаб одного из самых кровожадных вождей фашистской Германии рейхсфюрера Гиммлера. Для каждого советского солдата, осведомленного об изобретенных Гиммлером концлагерях и творившихся там чудовищных пыт­ках и массовых убийствах, уничтожение штаба Гиммлера име­ло особое значение: так должен был свершиться акт историче­ского возмездия. Если, обогнув «дом Гиммлера», вы пересечете Кёнигсплац, то есть Королевскую площадь, вашему взору пред­станет «логово нацизма» – Рейхстаг. Таким образом, главной ми­шенью советских войск были эти два объекта. В ходе Берлинской операции Знамя Победы надлежало установить над Рейхстагом.