КАВАЛЕРЫ ЗОЛОТОЙ ЗВЕЗДЫ

Я – будто на передовой

И жду сигнала для атаки,

Чтобы рвануть

в смертельный бой

И победить в жестокой схватке.

Леонид Гирш

ВОЙНА И МИР ТАЛГАТА БЕГЕЛЬДИНОВА

Елена БРУСИЛОВСКАЯ

Под Москвой на высоком берегу Истры воздвигнут па­мятник самолету Ил-2. Созданный в канун Второй мировой войны в опытном конструкторском бюро Сергея Ильюшина советский штурмовик стал одним из символов прошедшей войны. Таких самолетов в то время не имела ни одна армия мира, его называли «летающим танком», а фашисты еще и «черной смертью». Оснащенный скорострельными пулеме­тами и пушками, несущий под крыльями реактивные снаря­ды и бомбы Ил-2 наводил ужас на гитлеровцев.

Для нашего земляка, дважды Героя Советского Союза во­енного летчика Талгата Бегельдинова Ил-2 был «родной маши­ной», ведь он совершил на нем свыше 300 боевых вылетов, про­быв в воздухе без малого 500 часов! Разные приходилось выпол­нять задания – и в разведку летать, и эшелоны бомбить, и мосты взрывать, и с танками сражаться. Летал и по переднему краю, и по тылам противника, ходил на свободную «охоту», вступал в воздушные бои, в которых лич­но сбил семь вражеских самоле­тов. За выполнение особо важных и особо сложных заданий Талгата Бегельдинова называли челове­ком-легендой.

НАША СПРАВКА

Генерал-майор, дваж­ды Герой Советского Союза Талгат Бегельдинов родил­ся 5 августа 1922 года в ауле Майбалык Акмолинской обла­сти. Детство и юность его прошли в г. Фрунзе (нынешний Бишкек).

На фронте с января 1943 года, прошел путь от ря­дового летчика-штурмовика до командира эскадрильи 144- го гвардейского штурмового авиаполка 9-й гвардейской штурмовой авиационной дивизии 5-й воздушной армии.

Звание Героя Советского Союза гвардии старше­му лейтенанту Талгату Бегельдинову было присвоено 26 октября 1944 года за отвагу и боевое мастерство, про­явленные при освобождении городов Знаменка, Кировоград, за лично сбитые им в воздушных боях 4 вражеских само- лета.

Второй медали «Золотая Звезда» гвардии капитан Талгат Бегельдинов удостоен 27 июня 1945 года за умелое руководство эскадрильей и боевые подвиги в боях за горо­да Краков, Оппельи, Катовице, Бреслау и Берлин.

Награжден также двумя орденами Ленина, двумя орде­нами Боевого Красного Знамени, орденами Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды, Александра Невского, Славы III степени, иностранными орденами и медалями. Кавалер орденов «Данк» 1-й степени и «Отан».

Участник Парадов Победы 1945, 1985 и 1995 годов. «Заслуженный военный летчик СССР». Автор книг «Илы атакуют», «305 рейдов» и «Сражение в воздухе». Президент благотворительного Международного фонда, носящего его имя. Имя Талгата Бегельдинова носит Актюбинское высшее летное училище и Карагандинская спецшкола.

Жизнь Талгата Бегельдинова настолько богата событиями, что вместить даже основные из них в одну газетную публикацию не реально. Поэтому остановимся лишь на некоторых эпизодах его во многом уникальной биографии.

Сама судьба предопределила Талгату путь в небо, ведь его имя в переводе с арабского означает «высота», «подъем». Поэтому когда 16-летний курсант аэроклуба ДОСААФ, вчераш­ний деревенский мальчишка, впервые самостоятельно поднял­ся в небо, каждой клеточкой своего тела он понял – это его сти­хия. Хотя внешне Талгат никак не тянул на летчика – невысокого роста, маленький, щупленький, «в каких-то болтающихся шта­нишках, брюк-то не было», как он сам вспоминал. Этот мальчи­шеский вид сыграл с ним злую шутку и когда после окончания аэ­роклуба шел отбор в летную Саратовскую авиационную спецш­колу пилотов, и потом, на фронте, когда командиры эскадрилий не спешили зачислять его в свою команду.

«Не брали меня в школу пилотов. Спасибо начальнику лет­ной подготовки аэроклуба, замечательный человек был, который предложил: «Давайте я с этим малышом полечу». А летали мы на По-2 . Это был мой первый самостоятельный полет, можете пред­ставить, что я чувствовал. Взлетел, и такой меня восторг охватил – сам лечу, сам управляю самолетом!»

Свой первый экзамен Бегельдинов сдал на «отлично». Впереди была Саратовская военно-авиационная спецшкола пилотов, где готовили летчиков-разведчиков. К этому времени Талгату исполнилось всего 18 лет. Проучился два года, и его на­правили в третью Чкаловскую бомбардировочную школу пило­тов, после чего последовала Первая Чкаловская истребительная авиационная школа пилотов. Вот там-то летная судьба Талгата Бегельдинова и оказалась накрепко связана с легендарным «горбатым», самолетом Ил-2.

А ТЕПЕРЬ – «ГОРБАТЫЙ»!

«Однажды вижу объявление, – вспоминал Талгат Якупбекович, – «Кто из курсантов-выпускников желает летать на самолете Ил-2, напишите заявление». И ниже приписка, что это новый хороший самолет-штурмовик, его можно увидеть на аэро­дроме. Ну, я вместе с другими ребятами взял и написал, дескать, хочу переучиться. Это уже потом, на фронте, я понял: эх, лучше бы мне специализироваться на истребителя, ведь, как потом ока­залось, на Ил-2 впору смертникам было летать. Во-первых, как правило, он шел на небольшой высоте, поэтому его не только с воздуха, но и с земли можно было достать. А во-вторых, когда мы посмотрели на его «начинку», ахнули – две пушки, два пулемета, бомбы, реактивные снаряды! То есть он весь был напичкан бое­припасами».

Поначалу штурмовики летали на самолетах-одинарках, как их называли – впереди была кабина с пультом управления не только самолетом, но и орудиями – гашетки пушек, пулеметов, кнопки для метания бомб и реактивных снарядов, прицел и т.д. Кабина закры­валась большим бронированным стеклом, а вот сзади летчик ока­зывался не защищен. Немцы быстро это поняли и, спокойно заходя в хвост, расстреливали наши самолеты. «И пока эскадрилья долета­ла до места выполнения задания, пять-шесть ИЛов мы теряли». Не случайно, как вспоминал Бегельдинов, проштрафившихся летчиков- истребителей посылали к штурмовикам, полеты на Ил-2 были для них нечто вроде штрафбата.

Правда, позже самолет был модернизирован. А толчком к этому послужила встреча летчиков с его создателем Ильюшиным, которая состоялась осенью 1942 года на одном из подмосковных аэродромов. Ильюшин тогда молча выслушал все претензии и пообещал, что в ближайшем будущем летчики получат «горба­того» с хвостовой огневой точкой. Кстати, это прозвище самолет, который поначалу назывался БШ-2 (бронированный штурмовик) получил за характерный профиль, приобретенный за счет того, что кабина пилота была приподнята по отношению к мотору, что­бы обеспечить лучший обзор.

В свое время Ильюшин отказался от штурмана, а по совме­стительству и воздушного стрелка, который мог защищать само­лет от атак сзади, чтобы сделать машину более легкой и манев­ренной. Ведь тогда считалось, что в войне у сталинских соколов будет подавляющее преимущество. Но в итоге в воздухе хозяй­ничали истребители Люфтваффе, сбивая тяжелые, неповоротли­вые Илы. За эту трагическую ошибку советских стратегов и ави­аконструкторов сотни летчиков-штурмовиков заплатили своими жизнями. Лишь к концу 1942 года в авиаполках появились двух­местные Ил-2.

Но это было позже, а пока Талгат Бегельдинов отправился на учебу в 34-й запасный авиационный полк в Ижевск. Выучили всех быстро – и на фронт. «Меня со старшиной Сергеем Чепелюком на­правили на Калининский фронт под Москву. Прибыли в штурмовой авиационный полк, Чепелюк здоровый такой, выше меня, шагает широко, а я сзади бегу, зима, холод, замерз весь. Помню, командир полка посмотрел на меня и спрашивает: «Вы кто?» «Я летчик, сер­жант Бегельдинов», – отвечаю. Он с недоверием переспрашивает: «Летчик? Ну-ка летчики, – говорит, – идите в первую эскадрилью».

Пошли туда, но там нас не взяли, направив в третью. А так получилось, что один из летчиков этой эскадрильи знал Чепелюка, увидел его, обрадовался. «Будем вместе летать», – говорит. Словом, Чепелюка оставили. А мне командир эскадрильи лейтенант Шубин сказал: «Рядом стоит вторая эскадрилья, у них, по-моему, летчиков не хватает. Идите туда».

Опять меня мой внешний вид подвел – маленький, замерзший, в обмотках. Скажу честно, мне было так обидно, что я подумывал даже пойти к командиру полка, пожаловаться, дескать, не берут меня нигде. В общем, пошел во вторую эскадрилью. Помню, там в середине деревенской избы, где располагались летчики, буржуйка стояла, вокруг сидели летчики, пекли картошку и обсуждали полеты. Я спрашиваю командира эскадрильи.

– Ну, я командир эскадрильи, – отвечает один из них.

– Летчик сержант Бегельдинов прибыл в ваше распоряжение.

– Если летчик, тогда садись, замерз, наверное.

Смотрю, вроде бы приняли меня. Один летчик мне кар­тошку дал. Командир говорит: «Давай рассказывай». Я рас­сказал про себя. Все нормально. «Ладно, пошли спать», – го­ворит. Я смотрю, где бы лечь? Вижу – нары пустые. Только хо­тел одеяло расстелить, командир говорит: «Ты уж извини, но лезь на печку, а завтра старшина определит, куда тебя опре­делить». Как потом я узнал, это было место летчика, кото­рый не возвратился с боевого задания. А во всех эскадрильях был неписаный закон – пока летчик не вернулся, его место не занимать.

Два месяца Талгату не давали разрешения на вылет, ко­мандир эскадрильи Степан Пошевальников приглядывался к тоненькому, неказистому на вид пареньку. Но тот вроде бы и не расстраивался: изучал машину, слушал рассказы бывалых летчиков, заучивал карты, помогал механикам.

Талгат Якупбекович с особой теплотой вспоминал сво­его первого боевого командира, который был действитель­но необыкновенной личностью – единственный во всем ави­акорпусе капитан, награжденный полководческими орденами Суворова 3-й степени и Александра Невского. Позже к ним прибавилась и Золотая Звезда Героя. К сожалению, Степан Пошевальников погиб в одном из боев. К своим летчикам он относился поистине с отеческой заботой, и прежде чем отпра­вить юного Талгата Бегельдинова на боевое задание, комэск решил сам удостовериться, насколько высоко летное мастер­ство нового пополнения: он поднялся в воздух вместе с само­летом Бегельдинова.

«А во время полета самое главное – строй держать, – рассказывал Талгат Якупбекович, – командир впереди, ты точно за ним, ни отставать, ни догонять в бою нельзя, потому что можно атаковать не тот объект. «Летаешь ничего, нормально», – сказал командир после окончания полета. Кстати, мне пришлось совершить тренировочный полет и с командиром той самой третьей эскадрильи, который меня не взял. Он и так, и так летал, а я за ним, как ниточка. Действительно, пилотировал я хорошо, честно надо признаться. Потом он мне сказал: «Зря я тебя тогда не взял».

Овладев техникой пилотирования Ил-2, Талгат Бегельдинов открыл для себя один из удивительных секретов этого тяжелого и неповоротливого штурмовика: сбросив бомбы, на нем можно было сражаться с немецкими самолетами, как на хорошем истребителе, что летчик и использовал. Например, сманеврировав, он мог зайти в хвост атаковавшему его тому же «мессершмитту», или, резко сбросив скорость, так, чтобы быстрый немецкий истребитель проскочил мимо, а затем, довернув на него, расстрелять из пушек. При лобовой атаке бронированный штурмовик тоже имел больше шансов, чем мессер. Правда, мастерство основной массы летчиков- штурмовиков было невысоким, ведь во время ускоренной подготовки перед отправкой на фронт сложному пилотажу не учили, как результат – серьезные потери.

В первые месяцы войны жизнь летчика Ил-2 на фрон­те в среднем исчислялась лишь десятком боевых вылетов. Вчерашние мальчишки, пилоты Ил-2 гибли чаще, чем, скажем, истребители или бомбардировщики. За 30 успешных боевых вылетов летчика-штурмовика представляли к званию Героя Советского Союза, в то время как всем остальным надо было совершить не менее 80 боевых вылетов.

ПЕРВЫЙ БОЙ

Это было в начале 1943 года в районе Великих Лук. Обстановка на фронте оставалась напряженной: на за­паде противник прочно удерживал треугольник Невель – Новосокольники – Великие Луки. На востоке в его руках на­ходилась железная дорога Мостовая–Ржев. Наши войска за­нимали демянский плацдарм, который «штабники» окрестили «языком». Южнее, в районе города Белый Калининской обла­сти, гитлеровцы приготовились зимовать со всеми удобства­ми, стянув туда крупные силы, включая дивизию «Мертвая голова». А еще дальше на юг, в Смоленске, захватчики чув­ствовали себя уже совсем в безопасности. Войскам ставилась задача – осуществлять наступательные операции, чтобы ско­вать противника и лишить его возможности перебрасывать ре­зервы под Сталинград.

Первый боевой вылет у Талгата Бегельдинова состоялся 17 февраля 1943 года. Группу из шести штурмовиков вел коман­дир эскадрильи Степан Пошевальников, на его самолете была цифра «13» , по числу сбитых им вражеских самолетов. Вот как писал об этом полете в книге «Летчики и космонавты» легендар­ный Николай Каманин, который одним из первых в СССР полу­чил звание Героя Советского Союза за участие в челюскинской эпопее, а во время войны он командовал авиадивизией.

«После возвращения Талгата Бегельдинова с первого бое­вого задания стало известно, что в первом заходе он настолько удачно спикировал на цель, что бомбы легли точно в бензохрани­лище. А со второго захода поджег склад боеприпасов. Такое бы­вало и у других летчиков, но редко, а у Бегельдинова получилось сразу».

– Мы тогда атаковали вражеский эшелон и железнодорож­ную станцию, – вспоминал Талгат Якупбекович, – шли в атаку с высоты тысяча метров, снижались, прицеливаясь, и с 500–600 метров начинали бить по врагу. Поверьте, это не так-то просто. Хотя, если честно признаться, цели на земле я не видел, просто смотрю: все стреляют, и я нажимаю кнопку – вижу: бомбы пошли. Оказалось, удачно. В первый день я сделал три вылета. Вот та­кую дырищу привез с правой стороны самолета – зенитный сна­ряд попал, хорошо еще, что бронебойный – ушел и там где-то разорвался. А то если бы осколочный, мы бы с вами сейчас не разговаривали.

Через несколько дней состоялся еще один знаковый полет Бегельдинова. При налете на деревню Горушка, превращен­ную противником в мощный опорный пункт, из шестерки Илов, где замыкающим шел Талгат, было сбито пять наших машин. И один из немецких истребителей стал настойчиво атаковать «Ил» Бегельдинова.

– Немец совершенно обнаглел, – вспоминал он, – высокая скорость в этот момент была для него помехой, и он выпустил шасси, чтобы уменьшить ее. Это почему-то меня взбесило. Ну, думаю, гад, я тебе не котенок. Резко развернул машину в сторону противника, взял ручку на себя. «Мессер» в этот момент оказался прямо передо мной в прицеле. Я нажал на гашетки. Вижу, как пули вонзаются в истребитель. Он задымился, свалился на крыло и пошел к земле… Но и мой самолет был поврежден, начал входить в штопор. Кое-как выровнял машину, набрал скорость, снизился и с трудом дотянул до аэродрома.

За эту победу Талгат Бегельдинов был награжден своим первым орденом – Отечественной войны 2-й степени. Вскоре ему было присвоено звание старшего лейтенанта, а в августе он был назначен командиром звена.

ПОД СЧАСТЛИВОЙ ЗВЕЗДОЙ

Вообще, Талгата Бегельдинова на фронте считали ве­зунчиком, судьба его словно оберегала, помогая выходить не­вредимым из самых невероятных ситуаций.

Вот один из таких примеров. В феврале 1944 года Ил-2 Талгата был подбит зенитной артиллерией. Он дотянул само­лет до нейтральной территории и аварийно посадил его на густо заминированную поляну. Предупрежденные об опасно­сти вместе со стрелком они целый день отсиживались под об­стрелом в бронированной кабине штурмовика, и лишь ночью с помощью саперов вышли из опасной зоны. Поразительно, но его самолет, пробороздивший по начиненной минами земле десятки метров, не напоролся на мины!

А в одном из боев, когда Ил Бегельдинова вошел в пике, сверху на него стал падать подбитый немецкий истре­битель. За доли секунды Талгат сумел вынырнуть из-под па­дающего на него самолета, и тот врезался в землю, а вместе с ним взлетели на воздух вражеские вагоны. Наблюдавший

Ведущие летчики 144 ГШАП, второй слева Т.Я. Бегельдинов, 1944 г.

за этим воздушным боем командир дивизии Каманин в вос­торге воскликнул тогда: «Блестящее боевое пике выполнил Бегельдинов! В учебники бы его занести. Бессмертное пике!»

С именем Талгата Бегельдинова связан и еще один поисти­не легендарный случай, вошедший в историю Второй мировой во­йны. Кстати, он до сих пор активно обсуждается на интернетовских форумах. В германской армии славился как непобедимый летчик Ганс «Асси» Хан (Hahn), кавалер Рыцарского креста с Дубовыми листьями. На его счету было 560 вылетов и 108 сбитых самоле­тов, он стал известен еще в «битвах за Францию и Англию». На Восточный фронт немецкого аса перевели осенью 1942 года. 26 января 1943 года Ганс Ханн сбил свой сотый самолет. В течение следующего месяца он записал на свой счет еще восемь сбитых большевистских самолетов. «Асси» считался непобедимым… пока его самолет не пересекся в небе с Илом Талгата Бегельдинова.

Этот бой произошел 21 февраля 1943 года в районе Старой Руссы. Для аса такого уровня, каким был Хан, быть сбитым каким- то мальчишкой (Талгату тогда было всего 20 лет) было позором, поэтому во время допросов (Ганс Хан попал в плен и семь лет провел в советских лагерях) он категорически отказывался при­знать, что его сбил молодой советский летчик, уверяя, что его самолет подбила зенитка, и из-за отказа двигателя он был вынужден приземлиться в советском тылу.

БИТЫЕ ТАРЕЛКИ И КОТЕНОК НА СЧАСТЬЕ

Помните, как в знаменитом фильме «В бой идут одни «старики» один из механиков тихонько крестил летчика, героя Леонида Быкова, перед вылетом? Свои приметы «на счастье» всегда были у авиаторов, и не только у наших. Например, в годы войны немецкие летчики размалевывали свои самолеты бубно­выми тузами, пиковыми дамами, брали с собой всякую чертов­щину в качестве амулетов.

Советские летчики тоже украшали фюзеляжи своих самоле­тов. Как правило, рисовались звезды, каждая из которых означала сбитый самолет врага. Что же касается амулетов, то и они были

у «сталинских соколов». Как рассказывал Талгат Бегельдинов, в эскадрильи Сергея Луганского летчики поочередно брали с со­бой в воздух небольшую собачонку – общую любимицу. «А у нас, например, в полку один летчик-штурмовик все время летал с ко­тенком. Некоторые летчики ни за что не брились перед боевым вылетом, другие обязательно присаживались на землю, прежде чем сесть в кабину самолета.

А вот Герой Советского Союза летчик-истребитель Николай Шутт, который часто шел рядом со мной в качестве прикрытия, был вообще человеком со странностями. Мы его прозвали «уса­тый» за пышные холеные усы. Так вот он перед вылетом непре­менно ломал тарелку. Да, да, самую обыкновенную тарелку. Не сломает – не полетит. Официантки в столовой вначале серди­лись, а потом привыкли. Да и каждый из нас старался припасти для друга одну-две тарелочки. Причем ломал он их очень ловко. Возьмет в руки, трах – и пополам, потом еще и еще. Смотришь, одни осколки. Пытались было интенданты воздействовать на Николая рублем: за каждую тарелку взыскивали с него в деся­тикратном размере. Если учесть, что боевых вылетов у нас бы­вало до 5–6 в день, то понятно, что от оклада у Шутта ничего не оставалось. А когда мы воевали уже в Германии, незадолго до окончания войны Николай обнаружил неподалеку от аэродрома склад посуды. Он отыскал где-то лошадь с телегой, нагрузил пол­ный воз тарелок и торжественно подъехал к столовой. Получайте, мол, авансом. Смеялись мы¸ конечно, от души».

Сам Талгат счастливым считал число 13. Именно под этим номером на боевом самолете он впервые появился в небе над Берлином.

ВЕДУЩИЙ ГРУППЫ

«Летал Талгат неустанно, – писал о Бегельдинове Николай Каманин, – стал мастером штурмовых ударов, воздушным разведчиком. Мне доставляло большое удовольствие подписать на него несколько наградных листов, а затем представить к офицерскому званию. В боевые расчеты его стали включать ведущим группы».

Не каждому доверялось, да и не каждый летчик мог быть ведущим. «Ведущий – это самый главный в группе. Как командир эскадрильи, я водил большие группы, до 24 самолетов, и ни одного летчика не потерял! Почему? Да потому что грамотно летал. Перед каждым вылетом я досконально изучал обстановку, данные разведки – где артиллерия стоит, где батареи, где танки… И уже направленно вылетала группа штурмовиков. Вслепую мы в атаки не ходили, поэтому я никогда не терял летчиков. У меня эскадрилья была очень сильная. Как ведущий я определял цель: допустим, село Быково. Разведка передает – на западной окраине этого села танки, их надо уничтожить. Ведущий должен найти это село, найти эти танки и, верно выбрав, уничтожить цель. Ошибиться было нельзя, хотя чего скрывать, бывало, что из-за ошибки ведущего и по своим били. Если такое подтверждалось, ведущий шел под трибунал».

– Вот у нас, например, был летчик, мы вместе приехали на фронт, Шишкин такой, – вспоминал Бегельдинов. – Летал он хорошо, был командиром звена. Я как-то говорю ему: слушай, помоги мне (а я был уже командиром эскадрильи), слетай на разведку ведущим, будут небольшие группы самолетов. Нет! А потом такие обижаются, почему я не герой? Потому что ты трус!

Талгату Бегельдинову было всего 22 года, когда он получил первую Звезду Героя, и 23, когда вручили вторую. В стране все­го 65 военных летчиков дважды были удостоены этого высокого звания!

– Тогда мы даже не думали о наградах, – рассказывал Талгат Якупбекович, – да я в жизни никогда и не помышлял, что буду Героем Советского Союза. Мысль была одна, как противника уничтожить.

Талгат Бегельдинов славился и как мастер воздушной раз­ведки. Он летал в самых сложных погодных условиях, при проти­водействии истребителей, порой в одиночку, добывая ценнейшие сведения о противнике.

«Как разведчика меня порой посылали на задание на рас­свете или ночью, я все фотографировал: под фюзеляжем Ила два фотоаппарата были, между пушками и пулеметами еще один. Если, скажем, стреляешь из пушки, видно, куда попала трассиру­ющая пуля, так что ничего не скроешь».

ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

Долгим и нелегким был для Бегельдинова путь к победе. Под Харьковом он был ранен, блуждал по вражеским тылам. Вернулся в свой полк, где его считали погибшим, даже китель с орденами отправили в родной аул! И когда вместе с полевым госпиталем его пытались эвакуировать в тыл, убежал из сани­тарного эшелона и вернулся к своим.

Освобождал Украину, Польшу, громил врага в его лого­ве, в поверженном Берлине. После Победы, как и все фрон­товики, Бегельдинов рвался домой, на родину. Однако ему предложили продолжить образование, и он стал слушателем Краснознаменной Военно-воздушной академии, после оконча­ния которой служил в рядах Вооруженных сил СССР. Был за­местителем командира полка по летной подготовке, а позднее начальником штаба высших курсов усовершенствования офи­церов-штурманов.

В 1956 году по состоянию здоровья ему пришлось оста­вить так любимую им военную авиацию, но с небом дружить не перестал, перейдя на работу в гражданскую авиацию. Талгат Якупбекович занял пост заместителя начальника по капиталь­ному строительству Республиканского управления гражданской авиации Казахстана.

Он инициировал и принимал самое активное участие в раз­работке плана развития гражданской авиации Казахстана, созда­ния ее базы. Привыкший выполнять все точно, честно и добросо­вестно, Бегельдинов и в гражданской жизни придерживался этих правил. Совмещая учебу и работу, не прося скидок и поблажек за боевые заслуги и регалии, учился в Московском инженерно-стро­ительном, а позднее в Казахском политехническом институтах по специальности промышленное и гражданское строительство. Что побудило аса стать строителем? Как он сам говорит, любовь к красоте и зодчеству, гармонии природы и архитектуры, которую не случайно называют «застывшей музыкой».

Талгат Якупбекович очень серьезно осваивал теоретиче­ские и практические вопросы строительства крупных промыш­ленных объектов. Работая в Республиканском управлении граж­данской авиации Казахстана, занимался сооружением первой взлетно-посадочной полосы Алматинского аэродрома, за что в октябре 1958 года был награжден Почетной грамотой Верховного Совета КазССР.

И в мирной жизни талантливый летчик был, как на передо­вой. Под его руководством построены аэродромы с современны­ми взлетно-посадочными полосами на Мангышлаке, в Шымкенте и Усть-Каменогорске, Семипалатинске и Балхаше. Сданы в экс­плуатацию двадцать аэропортов – широких воздушных ворот, открывших путь нашей республике во все страны мира. Его за­слуги неоднократно отмечены Почетными грамотами Верховного Совета КазССР и другими наградами.

Позднее, будучи заместителем управляющего треста «Казстальмонтаж», Бегельдинов возглавил строительство круп­нейших промышленных объектов страны, таких как Лисаковский горнообогатительный комбинат, Джамбулский завод двойного суперфосфата, а также престижных городских объектов в Алма- ты – Дворца республики, Республиканской библиотеки и Алматинского цирка, автодромов и многих других. Причем для него сдача всех этих объектов была как выполнение боевых заданий – в сжатые сроки, ударными темпами и с хорошим качеством.

Он вел большую общественную работу, трижды избирался депутатом Верховного Совета СССР, депутатом Алматинского го­родского Совета. Талгат Якупбекович всегда активно участвовал в патриотическом воспитании молодежи, писал книги, вспоминая боевую юность и своих фронтовых друзей.