БИТВА ТИТАНОВ

Летним августовским днем 70 лет с лишним лет на­зад полыхали поля под Курском – здесь происходило самое крупное за всю Вторую мировую войну танковое сражение, в котором с обеих сторон одновременно участвовали 1200 танков и самоходных орудий.

Курская битва, которая продолжалась 50 дней и ночей, с 5 июля по 23 августа 1943 года, не только похоронила гитлеровскую операцию «Цитадель», но и завершила коренной перелом в Великой Отечественной войне.

Об этом сражении, в котором с обеих сторон участвовали более тысячи двухсот (!) танков, написа­но немало, ведь это была самая крупная танковая битва ХХ века. И все же никому не удалось да, наверное, и не удаст­ся передать, как это было страшно и неповторимо: ты­сячи погибших, сгоревших, разорванных в клочья пулями, снарядами, бомбами. Искореженная техника, погубленная земля, на которой после сражения, десятилетия спустя, даже трава не росла!

КРАХ ОПЕРАЦИИ «ЦИТАДЕЛЬ»

Елена БРУСИЛОВСКАЯ

Потерпев поражение под Сталинградом, Гитлер ре­шил взять реванш во время летней кампании. План опера­ции, получившей кодовое название «Цитадель», сводился к тому, чтобы окружить и уничтожить оборонявшиеся в районе Курска войска Центрального и Воронежского фрон­тов. В случае успеха предполагалось расширить фронт наступления и вернуть стратегическую инициативу.

Для реализации своих планов противник сосредоточил мощные ударные группировки, которые насчитывали свыше 900 тысяч человек, около 10 тысяч орудий и минометов, до 2700 тан­ков и штурмовых орудий, около 2050 самолетов. Большие надеж­ды возлагались на новейшие танки «тигр» и «пантера», штурмо­вые орудия «фердинанд», самолеты-истребители «Фокке-Вульф- 190-А» и штурмовики «Хейнкель-129».

– Начавшаяся битва сразу же приняла грандиозный размах и носила крайне напряженный характер, – рассказывает участ­ник тех боев, гвардии полковник в отставке Леонид Гирш. – Перед тем, как немцы перешли в наступление, они забросали наши по­зиции листовками с обещанием устроить русским солдатам «кро­вавую баню».

Командование Воронежского фронта поставило перед пя­той гвардейской танковой армией, в составе которой и служил офицером связи Леонид Юзефович, четкую задачу – измотать силы противника. А сделать это было не просто, одни только на­звания дивизий СС звучали устрашающе – «Мертвая голова», «Рейх», «Адольф Гитлер», «Великая Германия».

– Помню, жара в это лето стояла необыкновенная, к тан­ковой броне нельзя было прикоснуться – она обжигала, словно раскаленный утюг. Проселочные дороги, где в мирное время не разъехались бы и две телеги, превратились в магистральные грунтовые шоссе, по которым в плотном облаке пыли бесконеч­ным потоком шли к фронту машины и танки. Вы знаете, мне ни­когда раньше не доводилось видеть столько танков, орудий и ма­шин. На дороге стояли регулировщицы с красными флажками, они четко направляли технику, чтобы не происходило путаницы, – продолжает рассказ Леонид Юзефович. – И хотя наша бригада совершала марш под плотным прикрытием истребительной ави­ации и зенитной артиллерии, немцы постоянно атаковали нас с воздуха. Это были очень жестокие налеты, кто не пережил их, тот не знает, что такое война.

Представьте – сначала высоко в небе появлялся одино­кий самолет-разведчик, который неторопливо этакой воздушной стрекозой проплывал на большой высоте, достать его огнем зе­нитных батарей было невозможно. Но это был обманно-мирный полет, потому что минут через 10–15 с неба пикировали «юнкер­сы», которые сбрасывали на маршевую колонну десятки бомб. Они летели вниз с диким воем и свистом. Кроме того, для усиле­ния эффекта немцы снабжали эти бомбы специальными сирена­ми. Потом наступал черед «мессеров». Те проносились над до­рогой на бреющем полете и расстреливали из пулеметов все, что находилось на шоссе и по обочинам.

– Но надо сказать, что к тому времени наши зенитки и ис­требители уже быстро расправлялись с немецкими самолетами – на моих глазах горел и взрывался в воздухе не один немецкий самолет, – говорит Леонид Гирш.

Когда бойцы прибыли на место, сразу, без передышки они начали копать копониры – это такие укрытия для танков и машин. Но только успели вонзить лопаты в землю, новый приказ – совер­шить стокилометровый марш и сосредоточиться на правом бере­гу реки Псел, в районе деревни Прохоровки. Немцы пробивались на Обоянском направлении, но там им прорваться не удалось, и тогда они сменили направление главного удара, решив идти че­рез Прохоровку на Курск.

– Мы кочевали по боевому пространству, латая стыки меж­ду пехотными частями, врезались в контратакующие цепи нем­цев и вновь возвращались назад, – вспоминает Леонид Гирш.– Бои шли днем и ночью, обстановка менялась ежеминутно, в такой обстановке протянуть нитку полевого телефона не пред­ставлялось возможным, поэтому полевой телефон заменяли мы, офицеры связи. Под огнем, по пронизанному пулями и сна­рядами бездорожью пробирались мы на командные и наблюдательные пункты батальонов, дивизионов, рот и батарей, пере­давали приказы командира бригады, уточняя задачу по карте или прямо на местности.

НА БЕЗЫМЯННОЙ ВЫСОТЕ

Когда танковое сражение было в разгаре, командарм прика­зал ввести в стык, куда устремилась немецкая дивизия «Адольф Гитлер», 55-й танковый полк бригады, в которой воевал Леонид Гирш.

– Командир нашего полка подполковник Гольдберг поставил бронебойщиков на холмах, а танки спрятал в лощинах. Поэтому местность впереди просматривалась как бы из-под навеса. Все это происходило около безымянной высоты южнее Прохоровки, куда во что бы то ни стало стремился прорваться противник.

Перед высотой горели немецкие танки, а мотопехота, рас­сеянная нашим огнем, беспорядочно отступала. Казалось, пере­вес был на нашей стороне. Но внезапно из-за высоты выползли вражеские машины. Их борта были буквально облеплены авто­матчиками. И танков немецких оказалось больше. Мы вынуж­дены были отойти на исходные позиции. Сражение длилось до поздней ночи. А ночью получен новый приказ – прижать немцев к Северскому Донцу. И когда мы заняли новую позицию на окраи­не села Авдеевки, на нас вновь поползли немецкие танки. Стало очевидным, что противник вводит в сражение главные силы – мы оказались отрезанными от своих.

Я получил приказ добраться до комбрига и доложить, что без поддержки авиации наш отряд не продержится. Мигом вско­чил в машину, и мы с моим водителем Василием Степановичем Захарченко помчались по полевой дороге. А она была вдрызг размолочена, изрыта воронками, загромождена перевернутыми, изуродованными бронетранспортерами и догорающими грузови­ками. Я знал, что неподалеку, на правом фланге, дрались гвар­дейцы 11-й бригады. Казалось, мне в лицо бьет палящее дыха­ние этого боя.

Неожиданно – я даже ничего не успел сообразить – наш бронеавтомобиль резко рванулся вперед. Я выпал из сидения и больно ударился головой об ящик с гранатами. Когда выбрался из машины – замер от страха, увидев рядом огромную глубокую воронку. Попади туда на полной скорости, с которой мы неслись, не разбирая дороги, не быть бы нам живыми.

Я огляделся. Кругом – ни одного целого здания. Мы вроде на каком-то полевом стане. Прямо на земле лежали раненые, че­ловек двадцать, их буквально запихивали в санитарную машину, потому что места в ней было мало. Тут ко мне подбежала не­высокая стройная женщина, подпоясанная офицерским кожаным ремнем.

– Кострикова Евгения Сергеевна, военфельдшер 54-го тан­кового полка, – представилась она.

Я поделился с ранеными водой, бинтами, хотел отдать и су­хари с тушенкой.

– Спасибо, дорогой, – сказала Евгения Сергеевна, – бин­ты, конечно, возьму, а тушенку и сухари оставьте себе, не до того сейчас моим раненым. Будешь проезжать по тылам бригады, за­гляни в медсанбат, передай капитану: пусть пошлет хотя бы две- три машины. Ну, счастливо, братское спасибо! Может, еще уви­димся…

Ее просьбу я исполнил, а в медсанбате узнал, что встретил­ся на поле боя с дочерью Сергея Мироновича Кирова, ведь его настоящая фамилия была Костриков. На обратном пути я не застал Евгению Сергеевну, она была тяжело ранена и отправлена в полевой госпиталь. Однако мы еще не раз встречались с ней на военных дорогах. Там, на Курской дуге, Евгения Сергеевна спасла жизнь 27 танкистам. Некоторых выносила из горящих машин. Награжденная орденом Красной Звезды, после госпиталя она вернулась в корпус и прошла с ним до победного мая 1945 года, закончив войну в Чехословакии. Я выполнил и приказ своего командира, добравшись до комбрига, а тот, в свою очередь, приказал – на занятом рубеже держаться во что бы то ни стало, – вспоминает те дни Леонид Юзефович. …И они держались, не жалея себя, теряя друзей и все боль- ше приближаясь к старинному русскому городу Белгороду, которому тоже суждено было войти в историю – в августе 1943 года в Москве в честь освобождения Орла и Белгорода прогремел первый победный салют. В ходе Курской битвы было разгромлено 30 отборных дивизий противника. Немецко-фашистские войска потеряли около 500 тысяч человек, 1500 танков, 3 тысячи орудий и 3700 самолетов. За мужество и героизм свыше 100 тысяч советских воинов – участников битвы на Огненной дуге были награждены орденами и медалями.