Борис НИКАНОРОВ, ветеран Великой Отечественной войны, панфиловец

В 1994 году Дмитрий Федорович Снегин подарил мне книгу «Ожидание» и подписал ее: «Окопному побратиму – с глубоким уважением, на память о пережитом. Дм. Снегин». «Окопные побратимы» – это любимое и ласковое прозви­ще всех товарищей-однопол­чан по Панфиловской дивизии. Их подвигам во время боев в Пушкиногорье писатель Снегин посвятил свою предпоследнюю новеллу «Странные сближения, или Вокруг Михайловского». Это произведение для меня до­рого еще и тем, что в нем на­шлось место для воспоминаний обо мне, о моем участии в боях легендарной дивизии.

Воевали мы с ним в разных частях. Почти всю войну, от нача­ла формирования дивизии и до тяжелого ранения летом 44-го, он воевал в 27-м гвардейском артиллерийском полку Панфиловской дивизии. Я – в 30-м гвардейском стрелковом полку, а затем – в 5-м гвардейском отдельном истребительно-противотанковом ди­визионе, тоже до 44-го, в марте этого года получил тяжелое ра­нение.

Снегин служил вначале командиром батареи, затем коман­диром дивизиона, был начальником штаба артиллерии дивизии, командиром полка и дослужился до майора. Наши военные до­роги часто пересекались. Я, конечно, знал, кто он. Он же меня – вряд ли. Я видел его на рекогносцировках местности, на дорогах во время маршей, а в период затишья – на дивизионных меро­приятиях по боевой подготовке, совещаниях комсостава или со­браниях партийного актива дивизии.

В 1975 году, когда я уже уволился в запас, в Алма-Ату как-то приехал московский театр с пьесой «За нами Москва» по моти­вам повести Бауыржана Момышулы. Генерала Панфилова тогда играл известный актер Георгий Бурков. В театре я встретился с Дмитрием Федоровичем, мы поздоровались. Он был очень при­ветлив, не хвастаясь, скажу, что ко мне писатель всегда относил­ся уважительно. Но в тот раз мы поговорили о чем-то незначи­тельном и разошлись.

Наше знакомство продолжилось в 1994 году. И моему сбли­жению с писателем послужила статья, опубликованная 24 дека­бря 1993 года в газете «Караван», «28 панфиловцев: быль или небыль?». Напечатана она была под рубрикой «Исторические байки. Прочитаете – не пожалеете».

У ветеранов-панфиловцев она, вопреки анонсу, вызвала сожаление, так как, прочитав ее, они были крайне возмущены из­вращением исторических фактов. И кто тогда смог из старых лю­дей пришел в Центральный Дом армии. Стихийно началось со­брание, выступления были резкими и гневными. Решили подгото­вить ответ, назвав его «Компромат на усопших». Не дождавшись его публикации, решили подготовить новый материал и дать его в газету «Қазақстан сарбазы» («Воин Казахстана»). Этот текст уже готовил я. Но прежде чем сдать его в редакцию, я решил по­советоваться с Дмитрием Федоровичем Снегиным. Тогда, в на­чале января 94-го, я впервые позвонил ему домой и попросил встречи. Он пригласил меня к себе.

К дому я подходил с волнением. Александра Яковлевна, жена Дмитрия Федоровича, красивая и добрая женщина, встре­тила меня с приветливой улыбкой. Сам Дмитрий Федорович, внимательно выслушав статью, ее одобрил. Я был на седьмом небе от похвалы писателя! Вскоре статья была опубликована. Впоследствии во вступительном слове к сводному тому «Книги памяти Казахстана» Д. Снегин напишет, что пасквиль карава­новского автора – это «...младому поколению услада и развле­чение, ветеранам – нож в спину, молитва за упокой. Обществу в целом – нравственное растление. И все – под камуфляжем на­укообразности, объективности, поиска истины».

Окрыленный успехом, я подготовил новый материал с тща­тельным анализом военных событий под Москвой, делая ссылки на конкретные архивные материалы и послевоенные публикации в печати. А затем добился публикации ее в том же «Караване». Она также была положительно оценена Дмитрием Федоровичем и всеми, кто ее читал. Все эти события и помогли зародиться на­шей мужской и честной дружбе. Я иногда готовил материалы о Панфиловской дивизии в различные газеты и журналы. Всегда сразу же после публикации у меня раздавался телефонный зво­нок, и самый первый отзыв я слышал от Снегина. Конечно, были и другие отклики, но этот звонок был для меня самым дорогим!

Мы часто проводили время вместе, наши разговоры ино­гда длились по часу и более. Я стал связующим звеном между ним и ветеранами-панфиловцами. Снегин расспрашивал меня о старых воинах, кого помнил. А помнил он многих... По просьбе Дмитрия Федоровича я составил ему список ветеранов-панфи­ловцев, проживающих в Алматы (в 2000 году нас было 59 чело­век, сейчас же осталось 34).

Как-то писатель попросил меня принести для него из Музея Вооруженных сил Республики Казахстан фронтовую карту райо­на Пушкиногорья (в свое время по просьбе Валентины Ивановны Панфиловой Снегин сдал в музей свою фронтовую сумку с топо­графической картой Пушкиногорья и принадлежностями артил­лериста – хордоугломером с циркулем и координатной меркой). В то время он уже работал над новеллой «Странные сближения...». Вместе с ней я подарил ему свою карту Псковской области, кото­рую приобрел во время поездки по местам боев Панфиловской дивизии. Кстати, об этой карте Дмитрий Федорович пишет в вы­шеупомянутой новелле.

Иногда наши встречи проходили за обеденным столом. Как-то, еще при жизни Александры Яковлевны, мы пришли к ним на ужин втроем – все бывшие панфиловцы. Жена Дмитрия Федоровича угощала нас пельменями. А когда Александры Яковлевны не стало, стол сервировал сам Снегин, а мы помо­гали ему. Однажды во время таких встреч с согласия Дмитрия Федоровича я записал на диктофон его рассказы о встречах с ге­нералами Доватором и Чистяковым, с именами которых связана славная история дивизии.

Однажды я пришел к Снегину и встретил там кинорежис­сера Игоря Гонопольского. Он работал над фильмом о Снегине «Митины рассказы». Дмитрий Федорович рассказывал о сво­ей военной службе, он считал, что только высокая дисциплина, выучка, организованность и сплоченность помогли Советской Армии победить в Великой Отечественной войне. Он вспоминал о своей военной службе в армии после окончания сельскохозяй­ственного института, а служил Снегин в Ашхабаде в горно-вьюч­ном артиллерийском полку и был уволен в запас младшим лей­тенантом. Самые теплые воспоминания у Дмитрия Федоровича были о его военных учителях и, конечно же, о командире дивизии Иване Панфилове. Но и его самого ценили в дивизии и любили в полку.

Алексей Иванович Кузнецов – ветеран-панфиловец, в по­слевоенное время возглавлявший кафедру истории Казахского пединститута, в своих воспоминаниях «В боях за Прибалтику» писал, что в августовских боях 1944 года «...особенно хоро­шо действовали артиллеристы, возглавляемые офицером

Д.Ф. Поцелуевым-Снегиным. Поддерживая пехоту огнем и коле­сами, они шли в передовых цепях. В одной из жестоких схваток с врагом тяжелое ранение получил командир артполка. Дмитрий Федорович по рации успел сообщить начальнику штаба: «Я ра­нен, принимайте полк», – и потерял сознание. Над ним склони­лись друзья-однополчане. Они подняли его на руки и уложили на носилки. Со слезами на глазах провожали своего любимого командира артиллеристы. С большинством из них он пришел в дивизию, когда ее еще только формировали в Алма-Ате. Прошел весь славный боевой путь от Москвы до Прибалтики, командуя батареей, дивизионом и полком.

А теперь видно было, что на фронт он больше не вернется: у него была сильно повреждена нога. Лечили Дмитрия Федоровича в Москве. Ногу он не дал ампутировать». Снегин был очень огор­чен, когда узнал, что полк, которым он командовал, был расфор­мирован после войны.

По этому поводу в газете «Огни Алатау» от 8 марта 1988 года в статье «Преемственность и память» он написал: «Кто бы из нас, артиллеристов-панфиловцев, из тех, что смогли вер­нуться с войны с сознанием исполненного долга перед Родиной, кто бы из нас, говорю, мог подумать, что доживет до трудного часа, когда родной тебе полк будет расформирован и, по суще­ству, вычеркнут из героической воинской биографии 8-й гвар­дейской Панфиловской дивизии? Впрочем, где-то замахивались и на всю дивизию. Но протест и гнев ветеранов, поддержанные общественностью республики, предотвратили произвол: нашу родную Панфиловскую дивизию не посмели, а может быть, не успели расформировать, она продолжает свою верную службу в Вооруженных силах страны. А вот ее 27-й гвардейский артилле­рийский полк – успели. По освященной в веках воинской тради­ции так поступают с такой частью, офицеры и солдаты которой не сберегли в бою полковое знамя, и оно попало в руки против­ника или было потеряно... Мы, артиллеристы-панфиловцы, не запятнали своей полковой святыни. Оттого не потеряли веры в торжество справедливости. Но мы уходим из жизни, и терпение наше иссякает.

Вот уже много лет (с 1966 г. – Б.Н.) в состав родной нам Панфиловской дивизии входит другой артиллерийский полк.

Быть может, более героический и прославленный в минувших боях, чем наш. Но понимаете – другой. И не на своем месте. То место принадлежит нам – с первого формирования в Алма- Ате и до последнего победного залпа наших орудий на берегах Западной Балтики, одно из которых ныне стоит в Ленинградском артиллерийском музее (122 мм гаубица образца 1938 года, №2464. – Б.Н.). Нам не к лицу примазываться к чужой славе: гвар­дейская совесть не позволяет. Тут не к месту восклицание: сочтем­ся славою. И у славы – конкретное лицо, конкретная память.

Не велит отступиться от правды и память о тех, кто пал смертью храбрых, сражаясь в рядах нашего 27-го доблестного гвардейского артиллерийского полка, память о наводчиках и ез­довых, командирах батареи и комиссарах дивизионов, разведчи­ках и связистах, санинструкторах и ветеринарах, арттехниках и штабных писарях, почтальонах и поварах, командирах орудий и кузнецах, топовычислителях и подносчиках снарядов. Память о наших окопных побратимах».

Я позволил себе привести такую длинную цитату, потому что она ярко выражает отношение Снегина к военной и боевой службе, к истории и памяти о ней.

И еще, о чем хотелось бы обязательно написать. Когда я впервые был у Д. Ф. Снегина 7 января 1994 года, он с радостью и гордостью сообщил мне, что министр обороны Республики Казахстан генерал армии Сагадат Кожахметович Нурмагамбетов присвоил ему воинское звание «полковник» и вручил полковни­чьи погоны. Дмитрий показал мне их.

Уже более полутора лет как нет среди нас, панфи­ловцев, «флагмана нашей дивизии», как метко назвала Дмитрия Федоровича наша боевая медицинская сестра Ольга Мещерякова. А я добавлю: одного из трех. Двумя другими флаг­манами Панфиловской дивизии считаю Бауыржана Момышулы и Малика Габдуллина. Оглядываясь назад, мы понимаем, как нам повезло, что рядом с нами был такой человек – старший товарищ и друг. Мы помним тебя и гордимся тобой, дорогой наш окопный побратим Дмитрий!

2002 год