ПАРАД 1941 ГОДА

Военный Парад на Красной площади в Москве 7 ноября 1941 год в честь 24-й годовщины Октябрьской революции был проведен во время Московской битвы, когда линия фронта проходила всего в нескольких десятках киломе­тров от города.

По силе воздействия на ход событий этот парад приравнивается к важнейшей военной операции. Он имел огромное значение по поднятию морального духа армии и всей страны, показав всему миру, что Москва не сдаётся, и боевой дух армии не сломлен.

С ПАРАДА – НА ФРОНТ

Елена БРУСИЛОВСКАЯ

Алмаатинец Мухангали Есенович Турмагамбетов – че­ловек во многом не ординар­ный, и не только потому, что прошел всю войну с первого и до последнего ее дня. Таких, как он, были сотни тысяч, но, в от­личие от других, парню из за­терянного в степях Западного Казахстана поселка Балыкши довелось участвовать в зна­менитом военном параде на Красной площади 7 ноября 1941 года, когда враг стоял под сте­нами Кремля.

– В 19 лет, в 1939 году, меня призвали в действующую ар­мию, – рассказывает Мухангали Есенович. – Служил в Харькове. Как отличника военной службы направили в зенитную полковую школу учиться на артиллериста. Когда началась война, нас, курсантов, сра­зу же перебросили в Белоруссию. Первый бой мы приняли западнее Бобруйска. Помню, когда нас направляли на фронт, сказали, что во­оружение мы получим на месте. А приехали, и оказалось, что ничего нет – не только артиллерийских орудий, но даже простых винтовок. Поэтому нас расформировали и послали в пехоту.

– И что вы делали без оружия?

– Командиры говорили: «Убей немца и забери его автомат». Правда, потом все-таки выдали допотопные винтовки образца 1891/30 года. Бои были страшные, а мы, по сути, оказались безо­ружными и толком не подготовленными перед хорошо обученной, вооруженной до зубов гитлеровской армией. Нас просто прокаты­вали танковыми гусеницами, накрывали сплошным огнем. В пер­вые дни войны гибло огромное количество людей!

Если сказать правду, то мне кажется, что мы выстояли в этой войне не только благодаря мужеству нашего народа (этого никто не оспаривает), но и благодаря нашей численности – все- таки страна была огромная, а потери в войне только со сторо­ны СССР составили свыше 20 миллионов человек. Как представ­лю, что это 20 таких городов, как наш Алматы, даже не по себе становится! Хотя вначале никто и не считал потери. Позади нас шла похоронная команда, которая просто закапывала убитых. Хорошо, если у кого-то на шее оказывался медальон с именем и фамилией – тогда сообщали родным о гибели. Но многие бойцы его не имели, поэтому было огромное количество без вести про­павших. Безымянных могил было не счесть! Врезалось в память и то, что наши солдаты по сравнению с немцами были грязными, немытыми, невыспавшимися, порой голодными. А немцы шли в бой в отлично сшитой форме с белыми воротничками, в начи­щенных сапогах. Мне кажется, даже одеколоном от них пахло.

На Полтавщине наш полк попал в окружение. Немцы загна­ли нас в Оржицкие болота. Четыре дня мы сидели по пояс в воде, крошки во рту не было. Потом нас нашли местные жители (пар­тизанская война только начиналась), вывели из топи, довели до села. Помню, женщины вынесли нам хлеб, а я даже есть не мог – кусок в горле застревал. Такое было состояние.

– Но население-то вам помогало?

– Дело в том, что мы сразу же оказались в глубоком тылу у немцев, ведь в первые дни они стремительно продвигались вглубь нашей территории, практически не встречая особого сопротивле­ния. Сельчанам оккупанты объявили, что если они будут помогать советским солдатам – кормить или прятать, то их дом сожгут, а са­мих расстреляют. Поэтому открыто помогать нам боялись, но по­тихоньку все-таки это делали. Поначалу в селах еще не было по­лицаев, туда лишь изредка наезжали немецкие автоматчики.

– И как вы вышли из этого окружения?

– Потихоньку передвигались небольшими группами, обыч­но ночами, шли от села к селу в сторону фронта. Надо сказать, что в начале войны фашисты особо не зверствовали – они при­выкли по бельгиям и парижам парадом проходить, думали, что и здесь так же будет. На людей смотрели, как на быдло, как на по­тенциальных рабов. Да и нас, солдат, не брали в расчет как се­рьезных противников. В одном из первых боев меня ранило в ногу, идти я не мог, поэтому ребята несли меня на руках. Было трудно, но все-таки удалось выйти к своим. Так я снова попал в действующую армию.

– А в Москву на парад как попали?

– В начале ноября 1941 года (мы тогда стояли под Москвой) приехали к нам штабисты и сказали, что нужно по­слать одного человека в Москву. Зачем – не объявили. Я тог­да был уже обстрелянным кадровым офицером спортивного типа, поэтому, видимо, решили послать меня. Про парад мы узнали, когда ехали в столицу, подготовка к нему велась в ус­ловиях строжайшей секретности, он проводился в честь 24-й годовщины Октябрьской революции. На фронте о параде, если честно, мы и подумать не могли, ведь враг стоял у стен Москвы, она была на осадном положении.

Помню, 7 ноября 1941 года был пасмурный день, шел сильный снег. С одной стороны, это было даже хорошо – не­погода препятствовала налету вражеской авиации.

Приехали в Москву часов в 5 утра, а сам парад, види­мо, из соображений безопасности начался не в 10 утра, как это было принято, а в восемь. Нас построили в колонны, и мы двинулись на Красную площадь.

– Обмундирование для парада вам выдали?

– Какое обмундирование! Кто в чем был, валенки вот только дали.

– Красная площадь была как-то украшена?

– Как это было до войны, такого, конечно, не было, но площадь освободили от камуфляжа, кроме того, расчехли­ли и зажгли кремлевские звезды. Парад проводился по всей форме, с музыкой. Играл военный оркестр, и как нам потом сказали, им руководил автор знаменитого марша «Прощание славянки». Принимал парад маршал Буденный. Кстати, в нем участвовала и техника – танки, артиллерийские орудия.

– Вы знали, что перед вами будет выступать Сталин?

– Нам об этом ничего не говорили, да и вообще мы даже и не думали, что это будет исторический парад. У всех была уверенность, что война скоро закончится. Говорили про какие- то резервные дивизии с Урала, с Дальнего Востока, из Сибири, что они где-то на подходе. Подойдут, мол, и сразу разобьют немцев.

Сталина я плохо разглядел – он ведь на трибуне стоял, далеко, но для нас он был, конечно, выдающейся личностью. Я тогда русский язык плохо знал, не все понимал, что он гово­рил, но чувство было необыкновенное – сам Сталин нас про­вожает в бой!

– Не случайно военные историки сравнивают этот парад с успешной военной операцией. И с парада вы сразу – на фронт.

– Действительно, нас всех поблагодарили за участие в параде, выдали фронтовые сто граммов водки, посадили в машины – и на фронт. Да мы и сами туда рвались. Знали, что немцы подходят к Москве, а Москва для каждого из нас была символом Родины, поэтому мы готовы были умереть, но не от­дать ее врагу! В одном из боев под Москвой меня ранило, по­пал в госпиталь. Потом опять фронт.