Мухтар Таиров, пенсионер за особые заслуги перед республикой, кандидат экономических наук

Если завтра война,

если завтра в поход,

Если черная сила

нагрянет,

Как один человек

весь советский народ

За свободную родину

встанет.

Девиз довоенного поколения.

Мне было 14 лет, когда началась Великая Отечественная война.

Но сначала мне хотелось бы рассказать о настроениях людей и событиях предвоенных и военных лет в нашем ауле. В нашем ауле Жасталап, названном так по имени колхоза, жили более семидесяти казахов одного рода и подрода. По понятиям казахов они являлись родственниками. Раньше они жили в огромной пустыне Нарынкум, расположенной на территории Гурьевской и Западно-Казахстанской области между реками Урал и Волга, в аулсовете № 11 Жангалинского района Западно-Казахстанской области. Их, как кочевников, в 1932 году по решению казахстанского правительства переселили на левый берег реки Урал Чапаевского района.

Их жизнь среди барханов жизнью можно было назвать с большой натяжкой. Они просто выживали, ведь еще при хане Жангире лучшие земли Нарынкума и его окрестностей были распределены среди окружения хана.

Наши родичи жили в землянках, поодиночке или, в лучшем случае, по две семьи. Безусловно, в таких условиях невозможно было организовать обучение детей, не было там никакого медицинского обслуживания, люди не видели хлеба, питались лишь мясом и молочными продуктами, и то не каждый день. Правильно писали историки того времени, что народ этот постепенно вымирал. Из семи детей моего деда Кулангалия в живых остались только двое: мой отец Таир и его старший брат Жусуп, который умер в 54 года. Остальные погибли от разных болезней, не дожив до 30 лет.

Поэтому переселение наших родичей в Чапаевский район Западно-Казахстанской области на берег реки Урал было для них настоящим счастьем. Там организовался колхоз «Жасталап», которым вплоть до 1939 года руководил мой отец – беспартийный колхозник. Открылись школа-семилетка, медпункт, магазин. Всех детей до 15 лет отправили учиться.

Я пошел учиться в семь лет, и мне пришлось сидеть в одном классе вместе с «первоклассниками», которым было уже 11-14 лет. Тем не менее они все получили четырехклассное образование и пошли работать в колхоз.

В 1934-35 гг. государство взялось ликвидировать безграмотность среди населения. В вечерних школах заставили учиться всех мужчин и женщин до 40 лет. Тогда же училась моя мама, которой было уже за 30 лет, позже она могла читать по-казахски газеты и книжки.

Это была настоящая культурная революция в аулах. Колхозное производство набирало темпы, росло поголовье крупного рогатого скота, овец, верблюдов. Целинные земли ежегодно давали высокие урожаи пшеницы, проса, ячменя, овса. Люди в нашем колхозе стали жить зажиточно. Приоделись, кое-кто начал покупать сепараторы для молока, швейные машины, велосипеды. К сожалению, этот процесс был прерван войной: уже в 1941 году началось ограничение торговли сахаром и мукой.

К началу Великой Отечественной войны наша страна, действительно, стала монолитной. Люди гордились своим великим государством – СССР, чувство патриотизма было очень высокое. Государство заботилось о благополучии всех слоев населения, и люди готовы были защищать свою Родину, не жалея жизни.

Некоторые сегодня сетуют на то, что у нас нет патриотизма. Когда люди еле-еле выживают, у большинства – низкие зарплаты и пенсии, высокая безработица, то откуда взяться патриотизму?

…Страна готовилась к войне. Уже в 1939 году из нашего аула восемь парней 18-20 лет были призваны в ряды Красной Армии. Среди них был мой младший дядя Ажет, сын старшего брата отца Жусупа.

В нашем ауле призыв в армию встретили очень хорошо, хотя матери призывников, все, кроме одной, плакали. У Балганым было 13 детей, и в армию она отправляла самого старшего сына. Когда ее спросили, почему она не плачет, она ответила, что ее сын в составе противочумной экспедиции дошел до г. Гурьева, и армия, по ее мнению, дальше этого города не пойдет. Вот такое было у людей понятие об армии. А наши аульные парни служили во всех уголках тогда нашей большой Родины. Они регулярно слали домой письма и осенью 1941 года обещали вернуться. Мой дядя в 1940-1941 гг. служил в Эстонии на границе и как-то написал, что среди эстонцев очень много антисоветски настроенных людей и служить там опасно.

В 1941 году я окончил семь классов с похвальной грамотой. В это время моего отца перевели работать заведующим магазином в село Суттигенды. Там находились машинно-тракторная станция и сельпо, которые обслуживали восемь колхозов. Жили в этом селе около 40 семей. Здесь были электричество от дизель-генератора и радио – в нашем ауле этой «роскоши» не было. Вот почему о начале войны с фашистами мы узнали поздно вечером 22 июня по радио.

Вместе с отцом на следующий день поехали в аул, где встретились с учителями и родственниками. Хорошо помню, что не было никакой паники, страха. Все говорили о том, что Красная Армия дважды разбила японских агрессоров, победила финнов. Мы были уверены, что разобьем и немцев. Только позже, когда прочитали в газетах речь И. В. Сталина, обращенную к советскому народу, поняли, что война будет кровопролитной и тяжелой. Но мы полностью верили: «Победа будет за нами!»

Мы, трое выпускников семилетней школы, в этом же 1941 году поехали учиться в райцентр – Чапаево продолжать учебу в восьмом классе.

В Чапаево тогда в основном жили русские, большинство были яицкими казаками. Не секрет, что часть яицких казаков служила в белой армии. Именно в Лбищенске (позже он был переименован в Чапаево) погиб легендарный комдив В. И. Чапаев. К своему удивлению, мы тогда услышали сплетню о том, что вскоре немцы будут в г. Уральске, но этим слухам не поверили, решили, что их распространяют враги народа.

Уже в ноябре 1941 года началась всеобщая мобилизация мужчин. Из нашего аула в райцентр, где мы учились, прибыли около 40 джигитов до 35 лет, среди которых был мой старший дядя Мансор. На подводах призывников отправили в Уральск. День был холодный и ветреный, шел снег. Все уже хорошо понимали, что эти люди могут погибнуть в кровопролитной войне. При прощании все плакали, а я долго бежал за санями, в которых сидел Мансор-ага. Я тогда как-то сразу повзрослел, понимая, какое горе нас всех ожидает в недалеком будущем…

В июне 1942 года, кое-как окончив восьмой класс, мы вернулись в наш аул Жасталап. Так как наши учителя математики, физики и химии ушли на фронт и замены им не было, мы получили только справку о том, что учились в восьмом классе. Дальше учиться не было смысла. Отец, 1894 года рождения, тоже проходил медкомиссию райвоенкомата, но он имел бронь как заведующий отделением «Маслопрома». Но отец чувствовал, что от призыва в армию бронь его не спасет. Мама у меня никогда не работала, была домохозяйкой, брату Абаю, 1939 года рождения, было только 3 года, а сестре Зое, 1942 года рождения, полтора.

– Если меня заберут в армию, – сказал мне отец, – тебе придется трудиться и кормить семью.

Так как трое братьев у нас в семье умерли малышами, я рос довольно избалованным ребенком. В доме ничего не делал, в свободное время играл со своими сверстниками, а вечерами читал художественную литературу. Когда я представлял, что отец пойдет в армию и мне придется возглавить семью, мне было страшно. Я проклинал Гитлера, затеявшего эту войну.

Чтобы я набрался опыта в работе, отец устроил меня сперва счетоводом отделения «Маслопрома», позже я стал помощником счетовода сельпо. Счетоводом (на правах главного бухгалтера) работала тогда Нагима Бейсенова, которая на два года раньше меня окончила Жасталапскую семилетку и училась на курсах бухгалтеров. У меня с ней сложились хорошие отношения, она была невестой нашего парня – Емтихана Жакотова, который воевал в рядах Красной Армии. Мы с Нагимой часто беседовали на разные темы, но наш разговор неизменно заканчивался вопросом, когда окончится эта проклятая война и когда вернется ее любимый Емтихан. К сожалению, в 1944 году с фронта поступило извещение о гибели Е. Жакотова в боях за нашу Родину.

В 1943 году весной, на берегу реки Урал, где находилась пристань для судов, было открыто отделение «Заготсено». Отец перед самым уходом в армию сумел устроить меня туда счетоводом. Я и мой дядя Хайруллин Мухамбеткали ходили в облвоенком и облмаслопром, просили, чтобы отца оставили по брони, но все было тщетно. В июне 1943 г. отца забрали в армию. Я его сопровождал до г. Уральска, где был сборный пункт – большая территория, огороженная высоким дощатым забором. Утром я пошел в сборный пункт, но там уже никого не было: ночью всех погрузили в вагон и отправили в Оренбург. Я в первый раз заплакал и долго не мог остановиться.

Если говорить правду, отец всегда был для меня ближе, чем мама. Он учил меня до школы грамоте, читал вместе со мной художественные произведения, рассказывал сказки, легенды, был для меня самым близким и любимым человеком.

Единственным радостным событием того времени стало то, что в сентябре 1943 года к нам на побывку прибыл Ажет-ага. За храбрость в бою он был награжден медалью «За отвагу». Представьте себе, идет кровопролитная война, а кадрового солдата отправляют на 10 дней домой. А некоторые хулители советской власти ругают ее за жестокость!

Мы в ауле раньше никогда не видели военных наград, щупали медаль руками. Дядя был для нас героем. Ажет увидел жену и дочь, наше положение. Огорчился, что я не продолжаю учебу, успокоил, что вернется после войны и отправит меня учиться в г. Уральск. Мы проводили его до железнодорожного вокзала г. Уральска. Мы были веселыми, так как рядом с нами шел крепкий боец, герой войны. Осенью 1943 года он стал бойцом воздушно-десантного войска на Ленинградском фронте. А в сентябре 1944 года нас постигло горе: мы получили извещение о том, что Ажет Жусупов героически погиб во время воздушно-десантной операции и посмертно награжден орденом Красной Звезды.

Так, начиная с лета 1943 года, мне вместо отца пришлось возглавить семью. В отделение «Заготсено» был принят мой двоюродный брат Мендыбай, сын Касыма, родного брата моего отца. Он освоил прессовальную машину для сена. Мы получали по 75 руб. в месяц и еще 8 кг муки на каждого члена семьи. Можно сказать, зажили обеспеченно. Вместе с Мендыбаем около берега реки Урал рядом с сенопунктом построили землянку, которая состояла из одной комнаты и кухни. Землянка была углублена в землю почти на 1,2-1,3 метра. Зимой там было очень тепло.

В начале 1944 года сенопункт закрыли: война ушла далеко на запад и кавалерия уже не участвовала в войне. Мы переселились в родной аул Жасталап. Мендыбай работал в колхозе: пахал, освоил конную сенокосилку, убирал хлеб и так далее. Я, как более грамотный парень, работал сначала учетчиком-заправщиком тракторной бригады, потом помощником счетовода колхоза.

Когда нам исполнилось 16 лет, нас вызывали в райцентр как допризывников и под командованием лейтенанта учили маршировать в строю, разбирать и собирать винтовку. И, самое трудное, несмотря на грязь, заставляли ползать по-пластунски. Военной формы не давали и мы портили свою одежду. Жалея ботинки, мы маршировали босиком.

В 1945 году мне исполнилось 18 лет, и мы стали призывниками. В апреле нас, 11 парней, в военкомате признали годными к строевой службе и собирались отправить в г. Уральск. Мамы наши плакали. Но вдруг поступила телеграмма о том, что Правительство СССР приостановило призыв в армию восемнадцатилетних с учетом их работы в сельском хозяйстве и промышленности. Когда мы вернулись домой, моя мама, не любящая сентиментальных чувств, долго меня обнимала и не отпускала от себя.

Уже в 1943 году в наш аул начали возвращаться инвалиды войны: кто без рук, кто без ног. Нашим людям, никогда не видевшим такого, страшно было смотреть на них. Однако встреча каждого человека, вернувшегося живым с войны, была радостным событием в ауле. Семья вернувшегося фронтовика резала не одного барана, и мы, ходившие не особенно сытыми, тогда хорошо ели.

Наконец 9 мая 1945 года пришла долгожданная Победа. Женщины, у которых мужья и сыновья были на фронте, услышав о Победе, от радости плакали. Те, кто получил извещение о муже или сыне, пропавших без вести, надеялись, что они найдутся.

Ликование от сообщения о Победе было всеобщим. В начале июня, когда посевная кампания была закончена, колхозы стали праздновать Победу. Наш колхоз тоже организовал однодневный праздник: зарезали быка и овец. Я с завхозом Мухтаром Едыгеновым – инвалидом войны ездил в г. Уральск. Мы продали на базаре почти 100 кг сливочного масла. На вырученные деньги колхоз купил водку, которую пили мужчины и солдаты-инвалиды, вернувшиеся с войны. Молодежи водку не давали. Тогда еще выпивка не получила такого размаха, как это произошло после шестидесятых годов.

Потом, как известно, День Победы стал ежегодным праздником не только для СССР, но и для всех государств социалистического лагеря. Для нас, переживших военные годы на фронте и в тылу, потерявших близких людей, испытавших все тяготы войны, День Победы был и остается самым главным праздником в жизни.

Хорошо сказала о Дне Победы замечательная поэтесса, участница Великой Отечественной войны, горячий патриот СССР Юлия Друнина:

Мы родились два раза.

И вторым

Был День Победы –

Как забудешь это?..

И с той поры, далекой той поры

Нет для меня святее даты, нету!

24 июня 1945 года был знаменитый Парад Победы. За месяц до этого 25 мая 1945 года состоялся прием в честь командующих войсками Красной Армии, где И. В. Сталин произнес тост, который войдет на века в память советских людей. И ныне все эти документы и киноленты невозможно читать и смотреть без волнения.

Летом 1945 года все наши аулчане, оставшиеся в живых, вернулись в аул. Празднования по этому случаю продолжались то в одном, то в другом месте. Я ждал с нетерпением возвращение отца, а его все не было.

В 1944 году, когда Красная Армия громила фашистов, шагала ежедневно до сотни километров, моего хилого отца и ему подобных отправили на восстановление Запорожской ГЭС. Эти старые солдаты были только обузой для наступающей армии. Отец, человек сугубо умственного труда, на стройке не показал себя хорошим строителем. Когда на носилках он поднимал бетон на высоту до 20 метров, у него закружилась голова и он упал с высоты 11 метров прямо в бетонный раствор. Солдаты не дали ему утонуть и вытащили. Командир части, майор по званию, тут же написал докладную с просьбой отправить солдата Таира Кулангалиева домой.

И вот однажды, 10 октября, поздно вечером, отец появился дома. Я побежал открывать дверь и глазам не поверил: стоит отец и рядом с ним – наш сосед Ныгман. Я обнял отца, долго плакал: не только от радости, а вспоминая все горе, которое пережили наши люди. Абай и Зоя не узнали родного отца: он вернулся в солдатской форме, обросший, похудевший и седой. За два с лишним года войны отец очень изменился, ведь он всегда был человеком мечтательным и глубоко мирным. С войны привез только одну медаль: «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.».

Я к приезду отца работал счетоводом, по-современному – главным бухгалтером колхоза. Правление дало мне дойную корову и наш личный скот обеспечивало сеном. Наша семья жила неплохо. Но особого настроения у меня не было. Все наши парни и девушки, окончившие 7 классов, когда вернулись с фронта их отцы и братья, поехали учиться в г. Уральск. А я, отличник с первого класса, не мог оставить маму, брата и сестру одних… Когда отец вернулся, я, с его согласия, после 7 ноября 1945 года поехал поступать учиться. Но во всех учебных заведениях преподавание шло на русском языке, и казахские дети, приехавшие из аулов, очень слабо учились. Поэтому мне везде отказывали в приеме. Говорили, что я пропустил два месяца учебы, открыто говорили, что я плохо владею русским языком.

В 1946 году заново открылась казахская средняя школа № 3 с интернатом и нас зачислили в 10-й класс. Мы жили в интернате бесплатно, у нас было бесплатное трехразовое питание. Мы, фактически не изучавшие математику, физику, геометрию и тригонометрию, день и ночь штудировали эти предметы и стали отличниками учебы. 10-й класс я закончил с серебряной медалью, изъявил желание учиться в Алма-Атинском сельхозинституте. Однако судьба распорядилась по-другому. Вышло решение ЦК ВКП (б) и Совета Министров СССР о подготовке в вузах Москвы, Ленинграда, Киева и других крупных городах национальных инженерно-технических кадров. В соответствии с этим решением трое выпускников казахской средней школы № 3 А. Абдрахманов, Д. Амангалиев и я попали в институт рыбного хозяйства и промышленности им. А. Микояна (Мосрыбвтуз). Я его окончил с красным дипломом. С 1952 года в течение 50 лет беспрерывно работал в системе рыбной промышленности Казахстана. Начав работу с рядового инженера, достиг должностей заместителя министра рыбного хозяйства, руководителя республиканского объединения по переработке и сбыту рыбы и рыбной продукции.

Во время учебы и особенно в период трудовой деятельности у меня было много трудностей, но я их преодолел. Думаю, меня закалили военные годы: я перестал бояться трудностей. Это диалектика жизни: все явления имеют две стороны: положительную и отрицательную. Я их познал.

Ветеран трудового фронта, я радуюсь, что встречаю 60-летие Великой Победы советского народа над фашизмом.