Геннадий Лунев. Как мы ловили для раненых рыбу

Когда началась война, мне едва исполнилось семь лет. Но страшная дата 22 июня 1941 года – начало войны – даже по истечении 60 лет навсегда врезалась в память.

В довоенные и послевоенные годы наша семья жила в городе Аральске, где отец много лет работал заместителем, затем начальником железнодорожной станции. Там он и похоронен в 1953 году. В те далекие годы еще не загубленное людьми Аральское море вплотную подступало прямо к городу, где были расположены морской порт, судоремонтный завод, другие предприятия. В довоенное время население Аральска не превышало 23 тысяч человек. Город считался районным центром, но в то же время самими аральцами был поделен на жилые кварталы с необычными названиями. В центре жили те, кто работал в местных органах власти, порту, рыбокомбинате, городской больнице, торговой сети, в двух клубах, в двух средних школах. В «Америке» – медперсонал районной больницы, рабочие стекольного завода. Территория «Водника» считалась исключительно вотчиной коллектива судоремонтного завода и специалистов небольшой метеостанции. В поселке Сольтрест жили те, кто работал на предприятии по переработке соли, которую добывали на соляных озерах в 12 километрах от города. В «Шанхае» поселились люди, которые трудились на Ледниковой базе – здесь зимой заготавливали лед, который потом загружали в специальные товарные вагоны-ледники по транспортировке свежей и соленой рыбы. Был еще один район, который именовали «Курортом». Там, на берегу двух заливов, соединенных между собой узким, но глубоким перешейком, был небольшой морской порт, где швартовались малые суда, занимающиеся рыбным промыслом. Такое необычное название это место получило не случайно. К берегам заливов подступали прекрасные песчаные пляжи – излюбленное место отдыха молодежи. А железнодорожники жили в домах рядом со станицей. Этот жилой массив называли Железкой.

Как сейчас помню, 22 июня 1941 года мы, подростки, со взрослыми парнями купались и загорали на пляже, на перешейке. Во второй половине дня прибежал взволнованный Виктор Артамонов, сын начальника товарной конторы. Он и сообщил страшную весть, что началась война. Естественно, его тревога передалась и нам, подросткам. Старшие парни – выпускники средней школы – быстро оделись и побежали в город, где вот-вот должен был начаться митинг.

Через две недели аральцы провожали на фронт первый отряд добровольцев, сформированный из рабочих судоремонтного завода и выпускников казахской и русской средних школ. Почти весь город собрался на станции. Выступавшие работники райкома партии и райисполкома, руководители предприятий, рабочие, учителя призывали молодых солдат грудью встать на защиту Родины от фашистов, быть стойкими, храбрыми в бою солдатами. Меня поразила необычная тишина на перроне. Лишь когда пассажирский поезд «Москва-Ташкент» тронулся, многие женщины с плачем еще долго бежали рядом с вагонами. Как позже выяснилось, добровольцы вначале прошли курс молодого бойца в Ташкентском пехотном училище, а в конце октября 1941 года их перебросили под Москву, где шли тяжелые бои. Там они все и погибли. Практически каждый год наша средняя школа имени Крупской провожала выпускников, которые добровольцами уходили на фронт. Патриотизм молодежи был огромным.

Сразу подчеркну, в довоенные и послевоенные годы казахи и русские на станции жили дружно, как одна семья. Поэтому они легко пережили все невзгоды военного лихолетья. Ни казахские, ни русские семьи, куда приходили с фронта «черные бумаги» – похоронки о гибели отцов и сынов, не были брошены на произвол судьбы. Железнодорожники делились друг с другом, с соседями последним куском хлеба, помогали пережить беду.

Приведу только один характерный пример. По официальным данным, в годы войны Арал снабжал рыбой и рыбными консервами чуть ли треть страны и фронт, да и город Аральск в то суровое время выжил благодаря тому, что люди ловили рыбу и питались ею. Рыба заменяла аральцам и хлеб, и мясо, и картошку. И за это люди вечно благодарны ныне умирающему Аралу.

Мы жили рядом со станцией и были свидетелями, как через станцию с востока на запад часто шли воинские эшелоны, а с запада на восток – санитарные поезда с ранеными солдатами. Однажды кто-то из жен железнодорожников выступил с инициативой – обеспечивать санитарные поезда рыбой. Поэтому летом мы, мальчишки-подростки, рано утром уходили на рыбалку и весь улов приносили женщинам, которые по очереди на печах во дворах жарили и коптили рыбу, а затем передавали ее на кухню санитарного поезда.

Но все же с особой теплотой я вспоминаю дядю Кайрата Артыкбаева. Он работал на станции осмотрщиком вагонов, был заядлым рыбаком, а еще очень добрым, отзывчивым на чужую беду человеком. Именно от него мы, мальчишки, впервые услышали о весеннем празднике казахов – Наурызе. В этот день он каждую весну резал молодого верблюда или несколько баранов – его близкие родственники жили в соседнем ауле и держали много скота. Мясо он раздавал, подчеркиваю, бесплатно по два-три килограмма всем русским семьям. По тем временам три килограмма мяса для семьи были настоящим богатством. И так на протяжении нескольких лет. Хотя у самого была большая семья – четверо мальчишек и две дочери.

А однажды весь улов рыбы – где-то 50-70 килограммов – он отнес на кухню воинского санитарного поезда, который по какой-то причине простоял на станции несколько часов. В те годы К. Артыкбаев служил эталоном доброты и благородства для всех железнодорожников и пользовался среди них огромным авторитетом. Я до сих пор помню, с какой теплотой и уважением мои родители отзывались о нем. Поэтому многим русским семьям всегда хотелось отплатить этому человеку добром за его добро. И такой случай выпал.

Однажды дядя Кайрат и его жена тетя Злиха тяжело заболели, их срочно в санитарном вагоне отправили в больницу в Оренбург. Пока они более четырех месяцев болели, их шестеро детей все это время жили в русских семьях. Помню, мой отец много раз по специальной селекторной связи связывался с Оренбургом, интересовался состоянием здоровья Артыкбаевых, а затем на планерке сообщал об этом станционным рабочим. А когда они возвращались из Оренбурга московским поездом, вся станция вышла встречать их. Потом у нас на веранде (дело было летом) устроили в честь их выздоровления общий праздник. В тот вечер Артыкбаевы услышали в свой адрес от земляков много теплых слов. Внимание и участие соседей в судьбе их семьи так растрогало эту чету, что они не скрывали слез.

• еще достоверные факты. Не знаю, как в других городах, но в нашей школе в 1942-43-44 годах ученикам младших классов на большой перемене выдавали по 50 граммов хлеба. Однако мы, мальчишки, его не съедали, а отдавали Вале Зиминой, у которой отец погиб на фронте, и их большая семья жила трудно.

Торжественно в те годы отмечали и весенний праздник мусульман – Наурыз. Еще с дореволюционных времен на Арале вошло в привычку устраивать на заливе среди местных рыбаков гонки на лодках. В них участвовали все желающие. С утра на берегу собрались жители не только станции, но и из близлежащих аулов и поселков. Самый уважаемый и почетный среди рыбаков аксакал взмахом плети давал отмашку, и лодки под одобрительный шум и крики огромной толпы болельщиков устремлялись вперед. Победителем считался тот рыбак, который первым достигал четырех ярко-оранже­вых бакенов, которые были установлены в заливе еще с 1905 года, со дня открытия железнодорожной станции. Первым трем призерам, по сложившейся традиции, члены судейской комиссии вручали либо несколько штук рыбацких сетей, либо настоящий заводской якорь для лодки. По тем временам эти призы считались ценными подарками. А победители гонок пользовались уважением в округе, о них непременно сообщалось в городской газете «Водник».

Но этим праздник на берегу не заканчивался. Здесь казахи из аулов резали скот, чаще баранов или молодого верблюда, и прямо на берегу в нескольких огромных казанах пожилые женщины варили бешбармак, жарили баурсаки. А мы, 8-10-летние пацаны, собирали курай, которым топили сложенные из кирпича печи.

Ароматный запах от такого роскошного варева разливался по всему побережью. Бешбармаком казахи угощали всех участников праздника. А после него пили ароматный чай с молоком, горячими лепешками.

Здесь же, прямо на берегу, взрослые устраивали народные игры, состязания акынов, игру на домбре, танцы. Словом, до самого глубокого вечера, если позволяла погода, люди веселились и отдыхали на берегу. Безусловно, в празднике участвовали только те, кто был свободен от работы.

И еще Наурыз запомнился мне с детства тем, что в этот день из аула приезжал к Артыкбаеву его пожилой отец и всем русским семьям, жившим на станции, бесплатно дарил по два-три килограмма жареной пшеницы. В трудные военные годы этот подарок считался бесценным. До сих пор не забуду необычный вкус жареной пшеницы, тогда это считалось верхом лакомства. А когда отец Артыкбаева скончался, все жители станции провожали его в последний путь. Большой и искренней дружбой между казахами и русскими запали мне в душу детские и юношеские годы, проведенные на Арале.

Кстати, в Аральской городской средней школе были сильные преподавательские кадры, которые по велению души приехали сюда из Ленинграда, Свердловска и других городов учить грамоте здешних детей. Поэтому из стен нашей школы вышло много известных ученых, крупных организаторов народного хозяйства, с которыми я близко знаком. В их числе, например, выдающийся казахский писатель Абдижамил Нурпеисов, бывший председатель Совета Министров республики, ныне депутат Мажилиса Парламента страны Узак Караманов, мой однокашник, бывший министр рыбного хозяйства Казахстана Кудайберген Саржанов. Известный российский генерал, ныне покойный Лев Рохлин – тоже из Аральска. С ним в детстве я играл в лапту.

Мне до глубины души жаль загубленный людьми Арал, с которым связано столько приятных воспоминаний.

Все дальше уходят в историю годы Великой Отечественной войны, но время бессильно затушевать героизм советских солдат, спасших свою страну и Европу от фашизма. И их подвиг бессмертен.