Дасербай Мейрамбеков

Родился я в 1924 году в селе Чунджа Уйгурского района. В 1941-1942 годах работал в колхозе имени Карла Маркса. Отец мой был председателем колхоза, брат – работником сельского совета. Я, понятно, рвался на фронт. Мне говорили: «Паси баранов, это твое дело, это не менее важно, чем сражаться на фронте», но я хотел на фронт.

Пришел в военкомат. «Пойду добровольно, – говорю, – хочу защищать свою родину, свою деревню».

Мы все тогда были очень патриотично настроенными людьми. Помню, когда уезжал, девушка, которая меня провожала, сказала: «Дмитрий (по-русски меня все называли Дмитрием), возвращайся домой с Победой и с каким-то отличием». И я думал: «Действительно, как же я без отличий возвращусь домой?». А о том, что на фронте могу погибнуть, и не думал.

Помню, мы, новобранцы, пошли пешком в Сарыозек, оттуда – в Аягуз. Там я учился 7 месяцев – окончил школу младших командиров, получил звание старшины. Так в этом звании и прошел всю войну. Затем нас всех отправили воевать на Курско-Орловское направление. Мы освобождали Курск, несколько раз брали Орел. Я воевал в пехоте. Совсем пацан, я учил «стариков» лет 50-60, ведь был старшим по званию.

Запомнился бой под Курском. Сверху – самолеты, на земле – танки, солнца не видно – сплошной дым. Снаряды рвутся, а укрыться негде: окоп копать некогда. А рядом – старая немецкая пушка. Я залез под ствол, что меня и спасло.

Это было уже на Днепре. Как-то послали нас в разведку. Русского, татарина и казаха – меня. Видим, стоит около баржи немецкий часовой. Затолкнули ему в рот мячик, руки назад закрутили и потащили без разговоров. Посадили на лодку. Немцы нас заметили, запустили ракету, но было уже поздно. Мы были на другом берегу. Приказ выполнили.

Вот иногда меня спрашивают: было ли на войне страшно? В бою страшно не было, даже когда ранили – не испугался. А вот когда освобождали Сталинград и я увидел, как собирают трупы наших солдат, стало действительно страшно.

По должности старшины я обеспечивал часть продуктами. Помню, наготовим на 1000 человек, а из боя выйдет 100. Остальные убиты или ранены.

В бою под Киевом меня контузило в голову. Я пролежал в госпитале семь месяцев. А потом меня признали негодным к строевой службе и направили на машиностроительный завод в город Верхняя Тура Свердловской области. Поселили в бараке. Завод работал круглые сутки. А рука моя, раненная осколком, не работала – до сих пор иногда болит.

В январе 1945 года меня отправили домой. Подошел к дому потихоньку, вызвал младшего брата, говорю: «Подготовь мать, скажи, что я иду, что где-то там…». Мать заплакала от радости. А потом меня РАЙЗО (так раньше назывался райсельхозотдел) направил в колхоз.

До сих пор – закрою глаза – и передо мной встают мои друзья-фронтовики – живые и мертвые. Молодые, красивые, полные сил и бодрости.

Вспоминаю Нуркожаева из Талдыкоргана. (Имя, к сожалению, не помню.) Он погиб от вражеской пули на моих глазах. А Абдиль Абдыкаримов на фронте выжил, умер уже в мирное время, когда работал в милиции. Сайдалем Танекеев, к счастью, жив. Мы с ним вместе учились в Аягузе, потом он был министром торговли и промышленности КазССР, работал первым секретарем райкома партии Уйгурского района.

Ну а что касается меня, то я 25 лет отработал в колхозе. С войны вернулся старшиной 70-й Гвардейской дивизии, с орденом Отечественной войны 1-й степени, медалью «За боевые заслуги». Являюсь инвалидом войны и ветераном труда.

Уходит поколение, которое о войне знает не понаслышке. И так хочется, чтобы наши дети, внуки, правнуки никогда не забывали о подвиге, который совершил советский народ 60 лет назад.